Остальная часть группы уставилась на меня. Они разозлились, что я прервал её, но мне было всё равно. Было кое-что ещё, что мне нужно. Я отчаянно хотел узнать, было ли в Лоле то, что я надеялся найти — то, в чём я остро нуждался. Нетерпение выяснить это побыстрее разрывало меня.
— Ты знаешь нашу музыку, это — хорошо. Но я хочу, чтобы ты сыграла что-нибудь другое.
— Я? Что-нибудь другое?
У Портера отвисла нижняя челюсть. Он и Кольт — они уже для себя решили, что эта девчонка великолепна. Однако, всё не так просто. Во всяком случае, не для меня.
— Я хочу, чтобы ты сыграла что-то, что хочется тебе самой. Просто сделай это, покажи мне, что на самом деле двигает тебя к созданию музыки.
Звучало так, будто я сошёл с ума, я уверен в этом. Я уже приготовился к тому, что Лола откроет свой рот и начнёт мямлить. Может она даже развернётся и выйдет за дверь.
Однако, у меня были свои мотивы. Это было тем, что отделяло тех, кто играл от тех, кого играют. Джонни был искусен, я никогда не утверждал обратного. Но в нём никогда не было драйва; и это сдерживало его от того, чтобы показывать всё самое лучшее, на что он был способен, на каждом шоу. Процесс написания музыки его не интересовал.
Этот мудак просто хотел быть знаменитым. Давайте посмотрим, отличается ли эта девчонка от него.
Лола смотрела на меня. Но это не был взгляд испуганного оленёнка, как я ожидал.
Мерцание её глаз отливалось платиной; это лицо принадлежало возбуждённой женщине.
И это возбуждение было заразно.
Я заметил, что наклонился вперёд и затаил дыхание, прежде чем она начала играть.
Она опустила пальцы, проводя ими по струнам. Движение было резким, и звук лопался у меня в мозгу, как спелый апельсин. Ещё я чувствовал, как учащался мой пульс, подстраиваясь под её удары по струнам. Лола по-настоящему пробудилась.
Песня, которую она играла, пробирала меня до самых корней волос. Она опускалась всё ниже и ниже, проникая так далеко вглубь меня, что мне пришлось сдвинуть свой стул.
Она великолепна. Настолько хороша, что её музыка поймала меня в капкан. Она плотно окутала меня, искушая погрузиться в неё полностью, и позволить ей продолжать дальше.
Глаза Лолы закрылись, нижняя губа слегка прижата была к зубам. Она проживала этот момент так, будто он был для неё последним. Мне знакома эта картина: это язык тела того, кто находился в творческом трансе внутри себя.
Малейшее движение, которое она совершала, было целенаправленным. Она перемещалась по гитаре так, словно была миром, в котором проживала всю свою жизнь. Не было ни инструмента, ни песни, существовало только её таинство.
Кто эта девушка? Я задавался этим вопросом, отмечая про себя, что так сильно ухватился за край стола, что кончики моих пальцев побелели. Её осанка отвлекала, спина выгибалась крутой дугой.
Я представил, как её тело могло изгибаться в другой обстановке. Где-нибудь в тёмном углу переулка — голова запрокинута назад, а дыхание растворяется в ночном воздухе.
Черт, спокойно!
Покрутив головой, я щёлкнул пальцами, разрушая заклятье, которое Лола наложила на всех нас. Кольт и Портер открыто пялились, и, более того, начали аплодировать, когда прозвучал её последний звук.
— Твою мать! — закричал Портер, вскакивая и хватаясь руками за голову. — Леди, да вы просто офигенная! Ты принята, ты, реально, принята в …
— Портер, — огрызнулся я.
— … группу, и мне наплевать, что там Дрез должен сказать по поводу всего этого, ты …
— Портер! — Но он проигнорировал меня так же, как и Кольт. Они были слишком заняты тем, что подлизывались к малышке, смеясь и хлопая ее по спине.
Надо отдать должное, её глаза смотрели только на меня. Она не сказала ни слова, тем двум.
— А ты что скажешь? — спросила она с мольбой.
Отбросив ногой стул, я встал во весь рост.
— Ты молодец. Кольт, иди скажи Бренде, чтобы отослала всех прочь.
Он не стал терять время даром. Я принял решение; он и Портер сомневались, что я когда-нибудь уже это сделаю.
Поджарый барабанщик исчез за дверью, оставляя нас троих позади.
Лола находилась в шаге от того, чтобы не впасть в панику.
— Постой. Чёрт, подожди, это означает именно то, что я думаю?
— Бренда уладит всё с документами. Будь готова к двухдневным изнурительным репетициям, — усмехнулся Портер.
Обойдя стол, я протянул девушке руку, награждая кривоватой улыбкой.
— Ты же хочешь быть в группе?
— Конечно! — Её удивление было таким … искренним. Даже то, как она пожала мою руку, дрожа всем телом — всё было таким искренним. Тепло её кожи направило дрожь по моему позвоночнику. Прежде, чем я успел себя остановить, я крепче сжал её ладонь.