— Я... я в порядке! — выпалила я, в панике отворачиваясь в сторону. Дерьмо, он дотронулся до меня. Чёрт. Чёрт. Чёрт. Я ощутила это внутри себя. Это так, как будто он достал прямо до моего нутра и погладил моё сердце. За исключением того... что это очень приятно.
Более настоящее и необузданное.
Я была на взводе, потная и бледная. Я видела себя в зеркале — кожа цвета молока. Дрезден подошëл, чтобы поднять меня, что-то говоря о том, что я слишком быстро двигалась. Я не слушала, как я могла, когда в моих ушах стоял всё тот же стук, я толкала его твёрдую грудь.
Он ударился своей лодыжкой о мою, намеренно или нет. Я отошла, цепляюсь за его руки, чтобы оттолкнуть, мой мир перевернулся с ног на голову, когда я потеряла равновесие. Я слишком устала, меня утомил весь этот напряжённый день и физическая нагрузка от моего пьяного сражения.
— Берегись! — кричал он, хватаясь за что-то, чтобы привести нас в устойчивое положение. Мы упали, мои ноги были над моей же головой — это почти было смешно. Унитаз, стоящей рядом с ванной, оглушил меня.
Дрезден обрушился на меня, похитив моё дыхание. Мои рёбра захрустели, а горло издало булькающий звук от болевого шока.
— Чёрт, — простонала я, — что ...?
Отвратительный глухой стук черепа, ударившегося о стену позади меня, требовал того, чтобы я сосредоточилась.
Моргая, я всматривалась в спокойное лицо вокалиста из «Four and a Half Headstones». Он был тяжёлый, но каким-то образом это не ощущалось неудобно. Красная метка не его виске показывала то место, где он ударился головой.
Он выглядел так... расслабленно. Я уставилась на него, и была слишком возбуждена, чтобы дышать или двигаться. Я не хотела разрушать момент, каким бы ужасным он ни был. Была вероятность, что Дрезден пострадал. И, всё же, это был первый раз, когда мы были так близко, и я не была парализована взглядом его зелёных глаз. Он не кричал и не ворчал, не посылал железные шипы во все мои конечности.
Под давлением его тепла, мне не было страшно. Одна рука была зажата в ловушку между нами. Пульс сердца Дрездена просачивался мне под кожу. Протянув свои пальцы, они зависли прямо перед его челюстью. Мне надо было убедиться, что с ним всё в порядке.
— Дрезден?— прошептала я, мой голос был скрипучий. — Дрез, очнись.
Но певец не шелохнулся.
У меня во рту стоял металлический вкус. Кончики пальцев дрожали, отчаянно желая дотронуться до его щеки. Если я сделаю это, то всё разрушу, момент, который мне бы хотелось, чтобы длился вечно. Кусочек времени, который дала мне возможность погреться в лучах энергии, которой был Дрезден Гэлифакс, его красота и теплота, было без того, чтобы всё это перешло в склоки и другие ненужные составляющие.
Я осознала, что он и в самом деле мог быть ранен. Внезапно, всё моё спокойствие испарилось. Одна моя рука была свободна, я обхватила своей ладонью его обнажённое плечо. Оно было прохладное, гладкое как стекло.
— Дрезден! Дрезден, очнись! Ты в порядке? Поговори со мной!
Внезапно он сделал вдох через нос, мужчина распахнул свои глаза и посмотрел на меня. Он мог бы с таким же успехом быть Медузой.
— Что за нахрен ты творишь?
Распахнув губы, я нахожу... ничего. Ни единого слова. Вся ситуация повернулась ко мне спиной, нерешительная фанатка, претендующая на то, что достойна славы Дрездена. И его самого, чёртового рок-бога, порочные мысли о котором возникли в моей голове, стоило лишь ему оказаться со мной рядом.
Просто потому что он жив.
Он шевельнулся, зашипел и схватился за голову. Он всем весом приземлился на меня, потираясь джинсами о мой таз. Ощущение было до ужаса приятное. Низ моего живота просто танцевал, мой язык завязывался узлом.
Посмотрев на меня Дрезден замер. Взгляд его глаз сменялся с удивлённого до обвиняющего. Безусловно, я бы предпочла бы первый вариант.
Я же чувствовала это на самом деле? Я заметила это вскоре после того, как он упал на меня. Я была сбита с толку его травмой, но сейчас... под прицелом его горящего взгляда, его мощного аромата и движений его тела, я слишком хорошо осознала то, что происходило.
Мои бёдра напряглись от положения, в котором я находилась так долго. Однако, я не смела сделать ни одного движения. Результат того, что я пыталась отрицать, теперь зажат был между мной и Дрезденом.
Он опять переместился, на этот раз медленно. Давление его живота, скользящего по мне, была просто пыткой. Его эрекция, касающейся меня, достаточно было для того, чтобы хотеть найти тех охранников вновь, и позволить им избивать меня снова и снова. Бить меня до тех пор, пока я не забуду этот момент.