— Я надеюсь на это. Так и должно быть. Этикет гласит, что будет соблюдаться прекращение огня до тех пор, пока не состоится конклав несмотря на то, будет заключен мир или нет. Если мы не сможем прийти к соглашению, то начнется война. Но я надеюсь, что до этого не дойдет, — быстро добавляю я. — А до тех пор больше не должно быть насилия.
— Сколько тебе осталось до отъезда?
— Пару недель. — Я откидываюсь назад, глядя на нее. Я не могу насмотреться на ее лицо, на ее рельефные скулы и темные глаза, на то, как ее волосы падают на лицо, когда она двигается. — А что?
София придвигается ближе, ее рука гладит выпуклости моего живота.
— Я подумала, может быть, мы могли бы сбежать, — нерешительно говорит она. — Когда какое-то время все было хорошо, ты говорил о том, что мы отправимся в свадебное путешествие. — Затем ее голос ускоряется, слова накладываются друг на друга, как будто она боится, что я могу прервать ее прежде, чем она успеет закончить. — У нас было так много взлетов и падений, Лука. Больше падений, чем взлетов, но, было же и хорошо. Я подумала, может быть, если мы уйдем, если отправимся в какое-нибудь уединенное и безопасное место, то сможем просто побыть самими собой какое-то время и посмотреть, сработает ли это без всего этого, — она обводит рукой комнату. — Если мы действительно нравимся друг другу.
Я обдумываю это, наблюдая за ней, пока думаю.
— А что, если это не сработает?
— Тогда, когда угроза со стороны Братвы исчезнет, как ты и сказал, ты выполнишь свое обещание и предоставишь мне мое собственное жилье. Мы будем жить раздельно, насколько это возможно. Или, если хочешь, теперь, когда Росси мертв, ты можешь развестись со мной. — Голос Софии при этом слегка дрожит, и я тоже удивляюсь своей реакции на ее слова.
Мысль о разводе с ней заставляет меня мгновенно отшатнуться, думая "нет" с яростью, которая поражает даже меня. "Ты моя", — думаю я, и, не раздумывая, переворачиваюсь, переворачиваю ее на спину и смотрю на нее сверху вниз. Она тихо ахает, и от одного этого негромкого звука мой член снова твердеет.
— Ты хочешь, чтобы я свозил тебя в свадебное путешествие? — Я стараюсь мыслить рационально, хорошая это идея или нет. Я уже столько раз говорил ей нет, но прямо в эту секунду мне очень тяжело.
— Пожалуйста. — Шепчет она. — Я… я хочу попробовать, Лука. Как мы и пытались раньше.
Как бы я ни старался, я не могу придумать причину, по которой этого не сделал бы. Режим прекращения огня действует, и я не верю, что даже Виктор нарушит его. Если бы он это сделал, на него обрушился бы гнев как ирландцев, так и мой, они поддержат меня, несмотря ни на что, но они не захотят вмешиваться, если это просто мои разногласия с Виктором. Я мог бы обратиться к ним, если дело дойдет до войны, и я, вероятно, так и сделаю, но Колин будет держаться в стороне от этого так долго, как сможет. И Виктор это знает, он не захочет давать мне повода принудить ирландца к действию, а Колину повода вступить в драку самостоятельно. Эти шансы не в его пользу. Что касается всего остального… Франко может заниматься обычными деловыми операциями и управлять Анной, пока нас не будет. На самом деле, возможно, ему было бы полезно взять на себя такую ответственность, я дам ему возможность делать что-то большее, чем просто стоять в моей тени.
— Да, — говорю я, прежде чем успеваю передумать или придумать причину сказать нет. — Мы сделаем это. Давай отправимся в свадебное путешествие.
Это самая нелепая вещь, на которую я когда-либо соглашался, думаю я, когда София обвивает руками мою шею. Но когда она притягивает меня к себе и мои губы встречаются с ее губами, я не могу заставить себя волноваться. Блядь, что делает со мной эта женщина?
ЛУКА
Я знал, что здесь что-то не так. Я так и знал.
Эта мысль крутится у меня в голове снова и снова, пока я сижу на заднем сиденье своей машины, в которой еду в церковь Святого Патрика повидаться с отцом Донахью. Я не знаю, насколько священник будет рад меня видеть после того, как я не так давно ударил его достаточно сильно, чтобы отправить в нокаут, но сейчас он единственный человек, о котором я могу думать, с кем я могу поговорить. Он единственный, кто должен хранить мои секреты, и кто мог бы дать мне совет. Потому что прямо сейчас у меня кружится голова, и я понятия не имею, что делать.