Теперь он посвящён в две вещи, о которых я не хотела, чтобы он знал. Фантастика.
— Девственник Чак? — спрашивает Спенсер, но затем мы все слышим звук открывающейся входной двери и фирменную шаркающую походку Натана. — Откуда взялось это прозвище?
— Ладно, я устала. Как бы я ни была взволнована тем, что ты не находишься на глубине шести футов, я хочу, чтобы ты убрался из моего дома. — Я кладу обе руки на спину Спенсера, игнорируя покалывание в ладонях, а затем подталкиваю его к лестнице.
Парни спускаются группой, по-видимому, по моей команде, но, когда я поворачиваюсь, чтобы подняться обратно, Спенсер хватает меня за запястье и притягивает к себе.
— Твоё прозвище, — начинает он, но я не собираюсь вести этот разговор в двух шагах от спины моего отца.
— Купи новый телефон, а потом напиши мне, — ворчу я, вырывая свою руку из его хватки. Но на полпути останавливаюсь, чтобы оглянуться, и обнаруживаю, что он всё ещё смотрит на меня. Что-то внутри меня загорается от этого взгляда, но я отворачиваюсь, прежде чем глупая улыбка на моих губах всё испортит.
Спенсер Харгроув жив.
Это величайший день в моей жизни.
Но также мне нужно, чтобы он ничего этого не знал, иначе я умру от смущения.
Быть семнадцатилетней — отстой.
Сон приходит гораздо легче, чем я думала. Я предполагала, что буду ворочаться всю ночь, мечтая о Спенсере, но потом моё тело, должно быть, осознало, что находиться в постоянном состоянии тревоги семь дней подряд — это слишком, и я вырубилась.
Утром я нахожу папу в его кабинете, он приглушённо разговаривает по телефону. Он видит меня и отгоняет рукой, что меня вполне устраивает. Последнее, что мне сейчас хочется делать — это тусоваться с ним.
У меня не так много одежды, которая, по моему мнению, помогла бы мне замаскироваться, и мне неинтересно носить форму в выходной день, поэтому я открываю крышку ноутбука и отправляю Тобиасу сообщение.
Я имею в виду, я бы отправила его Спенсеру, но, очевидно, он не проверяет чёртовы сообщения.
«Я умираю здесь. Можем мы все вместе съездить в город?»
Несколько минут я просто смотрю на экран, постукивая пальцами по столу и ожидая. Но Тобиас быстро отвечает мне, и эти приятные маленькие точки появляются внизу экрана, показывая, что он печатает.
«Определённо. Встретимся у тебя дома через тридцать минут?»
Я нажимаю на эмодзи с поднятыми вверх большими пальцами, а затем вскакиваю, чтобы одеться. Если я собираюсь куда-нибудь пойти, то с таким же успехом могу быть абсолютно гламурной. Ну, настолько гламурной, насколько я смогу стать за полчаса.
Прежде чем приступить к косметическим процедурам, я снова заглядываю в кабинет отца.
— Я встречаюсь со Студенческим советом. Мы будем в Натмеге, возможно, в закусочной или ещё где-нибудь.
Папа встаёт со стула, когда я направляюсь к лестнице.
— Ты не подумала спросить, нормально ли это? Ты просто скажешь мне, что ты собираешься делать сейчас, и всё? — я останавливаюсь на полпути к лестнице, держась рукой за перила, и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него.
— Меньше чем через год мне исполнится восемнадцать. И да, я подозреваю, что именно этим я и буду заниматься. — Папа поджимает губы, и ноздри слегка раздуваются, но это всё, единственная искра гнева, которую я вижу в нём.
— Ну, я не против, если ты пойдёшь в город с друзьями, но я хочу, чтобы ты вернулась до наступления темноты. — Есть что-то слишком лёгкое в этом, в том, как он сдаётся.
Мне это не нравится.
Моя интуиция гудит от подозрений.
— Почему ты просто не сказал мне, что Спенсер жив? — спрашиваю я, по-настоящему любопытствуя. Я имею в виду, можно подумать, что, если бы отец мог облегчить страдания дочери, он сделал бы всё, что от него потребуется. Даже такой одержимый приверженец правил, как Арчибальд Карсон, должен был бы понять, что «Всё будет хорошо, Шарлотта, твой друг — не мёртвый мальчик», не нарушает никаких правил полиции.
— Это было не моё дело, Шарлотта. Я очень серьёзно отношусь к своей работе, ты это знаешь. И мне нужно было уважать пожелания следователей. — Он отворачивается, чтобы вернуться в кабинет, а затем останавливается. — Возьми с собой кредитную карту на случай непредвиденных обстоятельств и купи новый телефон; мне не нравится, когда я не могу с тобой связаться. — Он поправляет очки и смотрит на моё нахмуренное лицо так, словно может сказать, что я вижу насквозь его чушь. — Мне всё равно, Эппл это, или Самсонит, или что-то ещё, но это должно быть сравнимо с тем, который ты только что потеряла.
«Слишком поздно, папа, Студенческий совет уже купил мне его».
— Это не Самсонит, папа, это Самсунг.
Арчи игнорирует меня и исчезает в кабинете, оставляя меня с этим тёмным клубящимся чувством беспокойства внизу живота. Он явно зол на меня, но он такой… снисходительный.
Мне это ни капельки не нравится.
Такое ощущение, что в Адамсоне раскрывается ещё одна тайна, которая, знаете ли, немного отличается от убийства, но не менее тревожна.
Одному Богу известно, что планирует мой отец.
Глава 7
— Я ему не доверяю, — говорю я за клубничным пломбиром с настоящим клубничным сиропом. Судя по всему, его готовят прямо здесь, вручную, из органической клубники, выращенной за кафе и обработанной с любовью и заботой, а также с уймой надрывания жопы — извините за мой язык. Всё это прямо из уст лошади, а лошадью является Меринда Смит, владелица закусочной «Щелкунчик».
Ну, на самом деле этим заведением владеет семья Черча, но совершенно ясно, кто является сердцем и душой этого заведения.
— Твоему папе? — спрашивают близнецы в унисон, перед каждым из них стоит совершенно разный вид мороженого. Я заметила, что они оба начали заказывать одно и то же — горячую помадку, ванильное мороженое, посыпанное орехами, «стандартная классика», — но потом повернулись, посмотрели друг на друга и оба разошлись в совершенно произвольных направлениях. Мика выбрал шариковое черничное мороженое с ежевичным сиропом и засахарённой черникой сверху, а Тобиас — апельсиново-ванильное с мармеладом и засахарёнными грецкими орехами. — Почему?
— Он сказал мне купить новый телефон — я не потрудилась сказать ему, что вы, ребята, уже это сделали. — В качестве примера я прокручиваю в руках новый Айфон (он жизнерадостно-жёлтого цвета, который, определённо мне по душе). — И ему не понравилось, что я просто сказала ему, что ухожу вместо того, чтобы сформулировать это как вопрос, но он всё равно позволил мне уйти.
— Чёрт, засади его в тюрьму за жестокое обращение с детьми, — говорит Спенсер, и я подпрыгиваю. Однако он улыбается, сидя напротив меня в кабинке. Я думаю, он хотел сесть вместе, но Тобиас скользнул на сиденье, а потом Мика толкнул меня бедром рядом с ними. Так что теперь я — щит между близнецами, в то время как Спенсер сидит зажатый между Черчем и Рейнджером. У первого огромная миска кофейного мороженого с кружкой горячего чёрного кофе на гарнир, а второй трудится над куском пирога. — Но я понимаю это. Ты привыкла к тому, что он придурок, а он нет, так что…
Спенсер замолкает, его взгляд слегка опускается вниз, к моей груди. Я надела самое красивое голубое платье из своего гардероба, коротенькую весеннюю накидку из хлопка на танкетке и связку перламутровых браслетов, которые Моника подарила мне на день рождения в прошлом году.
Когда я открыла входную дверь сегодня утром, то подумала, что у нескольких парней может снести крышу. Или, может быть, просто наложат себе в штаны. Это было одновременно странно волнующе и немного пугающе.
— Ты выглядишь хорошенькой в качестве девушки, — вот что сказал мне Спенсер. Мило, я полагаю, учитывая, что он всё время твердил о том, какой уродливой он находит меня в качестве парня.
— Он что-то замышляет, — молвлю я, кладу ложку обратно в миску и разглаживаю руками юбку. Сегодня я надела контактные линзы, и мои волосы уложены так хорошо, насколько это возможно. У меня никогда раньше не было коротких волос, и я не уверена, как к этому отношусь.
Подсознательно я ловлю себя на том, что провожу по ним пальцами.