Но это ненадолго. Чтобы Люцифер и я могли дышать.
Разве это так неправильно? Хотеть, чтобы мы исцелились?
Скажи мне, что ты думаешь, и не сдерживайся (не то чтобы ты когда-нибудь сдерживался).
Я люблю тебя.
Люблю,
Ангел
Эпилог
После Ноктема
— Ты действительно думала, что я так легко отпущу тебя?
— Это было нелегко, Джеремайя.
Я скучала по тебе.
Он кивает, затягивает наручники.
— Нет. Это было невозможно. Я не могу жить без тебя, и я не очень хочу умирать в ближайшее время.
— Так ты собираешься держать меня здесь? — я не пытаюсь встать с кровати. Я слишком устала. — Ты обещал…
— Шшш, Сид, — он садится рядом со мной, убирает волосы с моего лица и наклоняется ближе, целуя меня в лоб. Он остается там на мгновение, и когда он говорит, он прижимается к моей коже. — Я обещал тебе свободу, — соглашается он, его рука все еще лежит на моей голове. — Но я обещал ему, что буду защищать тебя, — он отстраняется и с ухмылкой смотрит на меня. — И я знаю, как сильно ты любишь убегать.
Я хмурюсь, смущенная.
— Он?
Люцифер никогда не отпустит меня. Никогда. Вот почему я должна была выбраться. И когда 6 пришли за нами, хотя я одна из них, когда они пришли за мной и Эллой, я знала, что мы должны уйти.
И когда Джеремайя последовал за нами, потому что он никогда не переставал наблюдать за той закрытой улицей, я знала, что он был тем, с кем я уйду.
— Твой… — его губы кривятся, и он вздыхает. — Твой брат, — наконец говорит он, отвечая на мой вопрос. Он, должно быть, ненавидит отказываться от этой роли. Должно быть, ненавидит, что я знаю, что я больше не его младшая сестра.
Но это значит, что он может делать со мной все, что хочет.
И все же. Маверик сказал ему защищать меня?
Должно быть, он видит растерянность на моем лице.
— Не ты одна обменивалась тайными письмами, детка, — он проводит рукой по моему лицу, проводит по щеке, потирая большим пальцем.
Дрожь пробегает по моему позвоночнику.
Он смотрит на мой живот.
— Он думал, что так будет лучше. Для тебя и… ребенка, — он сглатывает, снова встречает мой взгляд.
— Он знал? — я думала, что когда он увидел меня в Ноктем, когда Джеремайя последовал за черными внедорожниками, которые увезли нас из моего собственного дома, пиная и крича, я думала, что это был первый раз, когда Маверик узнал, что я действительно, по-настоящему уезжаю.
Джеремайя кивает.
— И он просто… позволил этому случиться? — у меня пересохло в горле, и я знаю, что не должна спрашивать об этом таким образом. Люцифер запер меня в доме — это именно то, что привело меня сюда. Но я всегда хочу того, чего не должна. То, от чего я отмахиваюсь. То, от чего я бегу. Я всегда хочу того, чего, по моим словам, не хочу.
Джеремайя улыбается.
— Я отдал ему Бруклин.
Мой рот открывается.
— Он не собирался отдавать тебя бесплатно, детка…
— Он не отдавал меня, — рычу я, безуспешно пытаясь сесть, мои руки привязаны сзади к железной раме кровати. — Я сама решила уйти.
Он вздыхает, проводит рукой по моему горлу и нежно кладет ее туда.
— Да, — соглашается он. — И ты даже не представляешь, как я счастлив от этого, — он проводит рукой еще ниже, по моей груди, соски которой затвердели под черной футболкой. Я вижу, как он улыбается, и знаю, что он это чувствует, но он ничего не говорит. Он продолжает двигаться, пока его рука не ложится на мой живот.
Я задыхаюсь от его прикосновения, его бледно-зеленые глаза опускаются вниз, а затем снова поднимаются, чтобы встретиться с моим взглядом.
— Я никогда не причиню тебе боль, Сид, — говорит он мне, широко раздвигая пальцы. — Ты ведь знаешь это, не так ли?
Нет.
— А что насчёт… — я опускаю глаза вниз. Я не показываю. Еще рано. Я все еще могу покончить с этим, если захочу. Если бы я знала, что это не убьет моего мужа.
Джеремайя качает головой.
— Никогда.
— Даже если это… его?
Его пальцы сжимают мой живот, и он отводит взгляд, его челюсть напрягается. Но потом он кивает.
— Никогда, — повторяет он.