– А кроме того, я, возможно, его выдумал.
– Ты его видел или нет?
– Что-то я видел.
– Так позвони девять-один-один.
– Я – публичная фигура, за копами приедет пресса, начнется цирк.
– Всё лучше, чем тебя убьют.
– Со мной все будет хорошо. Подопри ручку стулом.
– Кабби…
Выйдя в короткую часть коридора второго этажа, я плотно закрыл за собой дверь. Подождал, пока не услышал, что спинка стула стукнулась об ручку двери: Пенни выполнила мое пожелание.
Я знал, что могу положиться на нее.
Здравомыслие утверждало, что известный критик и автор учебников для студентов, такой, как Ширман Ваксс, не может быть психопатом. Эксцентричным человеком – да, странным, но не одержимым мыслями об убийстве. Здравомыслие, в его прежнем значении, как это понимали до нашего просвещенного времени, верно служило мне долгие годы.
Тем не менее со стола в коридоре я схватил высокую, тяжелую вазу с плоским дном и узким горлом. Как и положено спортсмену с плоскостопием, держал ее, как держал бы теннисную ракетку, – неуклюже.
В маленький коридор, помимо комнаты Майло, выходили двери двух гостевых спален, ванной и чулана. Я открыл все двери, заглянул в них, никого не увидел.
Повернулся к длинному коридору, куда выходили двери нашей с Пенни спальни, студии Пенни и еще одной спальни, которую мы использовали, как кладовку, когда услышал донесшийся снизу, из кухни, шум. Он тут же стих, отчего тишина стала более зловещей.
Высоко подняв над головой керамическую вазу, словно участник реалити-шоу типа «Оставшийся в живых», призванный защищать свой дом тем, что подвернулось под руку, я осторожно спустился по черной лестнице.
Не обнаружил Ваксса ни на кухне, ни в маленькой гостиной. Никаких признаков беспорядка тоже не заметил.
Увидел, что дверь в коридор первого этажа закрыта. Не смог вспомнить, что закрывал ее.
Открыв дверь, увидел Ваксса в дальнем конце коридора, выходящего из моего кабинета по правую руку и пересекающего прихожую.
– Эй, – крикнул я ему, – что вы здесь делаете?!
Он не ответил, не посмотрел на меня, просто скрылся в библиотеке.
Глава 8
Я уже подумал о том, чтобы позвонить по 911, но безразличие, с которым Ширман Ваксс бродил по нашему дому, все больше тянуло на проблемы с психикой, а не на угрозу. Называя Ваксса странным, Хамал, скорее всего, указывал на его эксцентричность.
В своих рецензиях он набрасывался на людей со словами, но это не означало, что он способен на физическое насилие. Обычно все оказывалось с точностью до наоборот: те, кто усердствовал в злобной риторике, побуждающей других к совершению преступлений, были трусами и прятались за кустами.
По-прежнему вооруженный вазой, я из коридора проследовал в прихожую и в библиотеку.
В богатых городках южной Калифорнии библиотека считалась такой же необходимостью, как и кухня, символом изысканности хозяев дома. Примерно в трети библиотек книги отсутствовали напрочь.
В этих домах полки заполнялись коллекциями бронзовых или керамических статуэток. Или дивиди. Но сама комната по-прежнему именовалась библиотекой.
Еще в одной трети домов книги подбирались по качеству и цвету переплета. Они предназначались для того, чтобы подчеркнуть эрудицию хозяев дома, но попытка гостя завести разговор об одной из них приводила к тому, что хозяин или говорил о фильме, снятом по этой книге, или ретировался к бару, чтобы наполнить стакан.
В нашей библиотеке книг хватало, и прочитанных, и тех, что мы только собирались прочитать. Компанию им составляли стол, диван, два кресла, столики у стен, но не Ширман Ваксс. Вероятно, он вышел через дверь между библиотекой и гостиной.
Пройдя в гостиную, я уловил движение в столовой. Ваксс вошел в кладовую для фарфора, которая отделяла столовую от кухни, и захлопнул за собой дверь.
Я уже пересек гостиную и половину столовой, когда увидел Ваксса через окно, он вышел из дома и направлялся к его фасаду.
Я подскочил к следующему окну и постучал по стеклу, но критик не соизволил взглянуть на меня.
Я поставил вазу и вновь поспешил в гостиную. Ваксс не убегал, но шагал достаточно быстро и проходил мимо окон до того, как я успевал постучать по стеклу, чтобы привлечь его внимание.
В библиотеке, окно которой выходило на фасад, я увидел, что он пересекает лужайку, направляясь к черному «Кадиллаку Эскалада», припаркованному у тротуара.
Я бежал ко входной двери и бубнил себе под нос:
– Нет, нет, нет, нет. Ты не уедешь, не знающий синтаксиса сукин сын.
Когда выскочил на крыльцо, Ваксс уже сидел за рулем внедорожника.
И опять день замер. Неподвижный воздух сгустился, сжался под плоским свинцовым небом. В сером свете уходящего дня кроны финиковых пальм обвисли и казались выкованными из железа.