В моих ушах звон и болезненный трепет в груди.
Приступ паники, и зависть, и страх, и желание, и тревога, и болезненная ностальгия прожигают грудь в быстрой смене чувств. Густым потоком проносясь по венам. Мой желудок скручивается, наполняя горло желчью.
Я не могу отвести взгляд. Господи, я хочу — я хочу убежать — но не могу заставить себя прекратить пялиться на идеального, здорового ребёнка передо мной.
— Это моя Нелли-Карапуз, — гордо говорит девушка. — Я думаю, что у неё вот-вот прорежутся зубки. Она жуёт всё подряд, — я почти говорю ей, что все детки так делают. Всё попадает к ним в рот, в независимости режутся у них зубы или нет. Ребёнок издаёт звук полный восторга и хлопает по полу, пухлые пальчики сжимаются в попытке схватить один из кубиков, и мои мысли замирают.
Всё, что я вижу, это Калеб.
Слёзы заполняют мои глаза, и я пытаюсь быстро их остановить. Это тяжело. Это так, чертовски, тяжело, потому что я скучаю по нему каждой фиброй своей души. Я скучаю по нему.
— Мне нравятся твои туфли, — продолжает девушка, быстро меняя тему. Я наконец медленно, с трудом отвожу взгляд от несправедливого, болезненного напоминания, бессвязно воркующего на полу, обратно к девушке. — Предполагалось, что он посидит сегодня с ребенком, но он забыл,— она закатывает глаза, качая головой от досады. Ещё одна тема меняется и мне требуется секунда, чтобы понять. Я в тумане — наполовину в реальности, наполовину в воспоминаниях — и в абсолютной агонии.
— Д-Дженсен?
Она кивает и наклоняется, вытирая слюны, свисающие с подбородка младенца, тыльной стороной руки, не подозревая о моём внутреннем смятении.
— Теперь он пытается найти выход из этой ситуации, — смотрит на меня с хитрой улыбкой. — Ты, должно быть, и есть те планы, от которых он не может отказаться, — продолжает она, не давая мне шанса подтвердить или опровергнуть, не то, чтобы я вообще прямо сейчас способна на это. — Знаешь, если ты скажешь ему, что не против, чтобы Нелли позависала с вами, ребята, тогда, может, он позволит оставить её, и я смогу развеяться, впервые за несколько месяцев, — она продолжает смотреть на меня и её глаза превращаются в узкие щелки, сжимаемые щеками. Чувствую, как мой рот открывается в странной смеси шока, страха и отвращения. — Я буду так тебе обязана, — добавляет она с надеждой, либо неправильно понимая выражение на моём лице, либо игнорируя его.
Я не знаю, что сказать. Я понятия не имею, кто, чёрт возьми, эта девушка, и от одной мысли о том, чтобы провести остаток вечера с ребёнком, моя голова затуманивается. Я не могу. Я не могу сделать это. Мой взгляд падает обратно на ребёнка и пальцы кричат мне, чтобы я прикоснулась к ней, почувствовала её нежную кожу. Мои легкие умоляют об одном вдохе её аромата.
Я не была в такой ситуации, мучаясь из-за ребёнка, долгое время. Эта единственная причина, почему я выбрала работу в баре. Почему, пока не встретила Дженсена, я едва ли покидала свою маленькую практичную квартиру, за исключением походов на работу и покупки необходимых вещей.
Я не готова к этому. Я не смогу с этим справиться.
— Где ты их достала?— внезапно спрашивает девушка, снова меняя тему. Даже если бы я не была ошеломлена её присутствием — присутствием её ребенка — я всё ещё не уверена, что смогла бы поспевать за ней. — Твои туфли, — подсказывает она. — Где ты их взяла?
— Оу… — произношу я, смотря вниз на свои ноги. Даже эти туфли являются болезненным напоминанием о моём прошлом.
— Ух… я не помню, — лгу я. Это туфли, в которых я была, когда вышла из своего дома и покинула руины моей жизни. Это простые, чёрные лакированной лодочки от Джимми Чу с четырёх-дюймовым каблуком. Я потратила на них всю свою первую недельную зарплату, после того как устроилась на работу своей мечты в журнал. Мне следует их выкинуть.
Нелли волнительно визжит и хлопает одним из кубиков по полу, качаясь вперёд и назад на руках и коленях. Всё, что я хочу сделать, это отвернуться. Всё, что я хочу делать — смотреть.
— Сколько... сколько ей? — спрашиваю я, сквозь ком в горле.
— Пять месяцев. Почти шесть.
Я чувствую головокружение.
— Она красавица,— выдыхаю я.
Я хочу схватить эту молодую мать за руки и предостеречь. Мне хочется встряхнуть её и сказать, чтобы она ценила каждое мгновение со своей дочерью, будто оно последнее. Потому что, именно так и может произойти. Возможно. Никогда не знаешь. Я не знала. И это разрушило меня.