И её рот. Он создан для улыбок, хотя она никогда этого не делает. Не по-настоящему, по крайне мере. Свободной. Искренней. И её губы… полные и сочные… Слегка надутые. Идеальные.
Восхитительные.
Она облизывает их и останавливается возле меня. Мой взгляд прикован к её рту, пока в мозгу роится калейдоскоп грёз. Я не показываю ни единого признака волнения или восторга, что она производит на меня. Я — непоколебимый, равнодушный. Холланд понятия не имеет, что ни проходит и дня, чтобы я не думал о ней.
— Привет. Как дела сегодня? — спрашивает она.
Она приветствует меня так каждый раз, когда я прихожу сюда.
Я слегка киваю, не заботясь о вежливых формальностях.
— Что тебе принести? — взгляд Холланд направлен прямо на меня, пока она ждёт ответа. Интересно, что скрывается за этим мёртвым взглядом. Насколько мы похожи? Она и я? И ещё... Как меняются её глаза, когда она кончает. Когда оргазм удерживает её на краю эйфории — в тот момент, когда весь сдерживаемые контроль растворяется.
В тот момент, когда её тело превращается в ни что иное, как пучок нервов и чувств, поглощенных чистым и незапятнанным блаженством.
Я хочу видеть это.
Мне нужно видеть это.
Я хочу владеть этим.
— Виски Сауэр, — отвечаю я. Мои слова резкие, почти грубые, потому что последние три месяца я заказываю только один единственный напиток. Несмотря на этот факт, я всего лишь ещё один посетитель. Безликий клиент, которого она каждый день обслуживает с мягкой, фальшивой улыбкой, которая стала рутиной. Именно такой улыбкой она и одаривает меня, прежде чем повергнуться и уйти за моим напитком. Мой взгляд незамедлительно опускается на её круглую попку, когда она уходит. Я представляю её лицо, когда, наконец, доберусь до неё. Когда вонжу свои клыки в её податливую плоть.
Думать об этом, равносильно муке. Агонии, я бы сказал. Мне хочется пойти за ней к бару, задрать юбку и отыметь её на глазах у всех этих людей. При одной мысли об этом я чувствую, как сжимаются мои яйца. Понимание того, что я не могу сделать этого сейчас, болезненно сверлит дыры в моём теле. Всему своё время. А пока этого не случилось, я буду наслаждаться видом.
Красота создана для того, чтобы её лицезрели. И на неё я буду смотреть вечно.
Холланд возвращается к работе и начинает смешивать мой коктейль. Всегда на высшем уровне. Лучший работник. Она опускает в стакан коктейльную вишню, кусочек лимона и соломинку, не отрывая глаз от того, что делает. Даже принеся мне стакан, она не посмотрит в моём направлении.
Она подходит к столику, ставит стакан, и я хватаю её за запястье вокруг манжетки на рукаве. Интересно, как будут выглядеть её нежные ручки, когда я привяжу их к своей кровати. Да. Нужно испытать это.
Она моргает прежде, чем встречается со мной взглядом. Любопытно: я сжимаю её руку, но пульс остаётся неизменным под моими пальцами, и в её взгляде не отражается ни страх, ни злость. Хотя должно. Однозначно должно. Я бы не назвал себя добрым самаритянином.
Эта женщина — робот. С высшим образованием, хорошими манерами, идеальная, хладнокровная, бездушная машина. Возможно, это подстрекает меня сделать свой следующий шаг.
— Когда ты заканчиваешь, Холланд? — если она и удивлена тому, что я знаю её имя, она никоим образом не выдаёт этого. А что более завораживает, она отвечает мне сразу, не колеблясь.
— В два.
Всё ещё удерживая её за запястье, я проверяю время. Два — не очень хорошо. Слишком поздно. Слишком темно. Я не люблю водить ночью. Но я сделаю всё, как нужно. Я тяну её за руку, притягивая ближе к себе.
— Я бы хотел отвезти тебя кое-куда.
Это не вопрос. Хотя у неё есть выбор — потому что я всегда даю им выбор — я подаю им это в таком виде, что становится ясно: отрицательный ответ не принимается.
Легкий звон стекла напоминает мне, что мы всё ещё в общественном месте. Я отпускаю её руку, но она не отступает на безопасное расстояние. Отсутствие инстинкта самосохранения — вот что притягивает меня в этой женщине.
Что, несомненно, служит огромным минусом в её идеальности.
— Куда? — спрашивает она.
— Разве это важно? — я опираюсь на локти и наклоняюсь к ней. Ей неважно. Я это знаю. Я мог бы сказать ей, что собираюсь отвезти её в лес для жертвоприношения дьяволу, а она бы и глазом не моргнула.
Она слегка пожимает плечами, качая головой, и мой член сковывает судорогами от желания оказаться в ней. Она даже отдаленно не подозревает, на что подписалась.
Я противоречу сам себе. Нет ничего, что я бы любил больше, чем податливую, уступчивую женщину.
Спокойную.
Покорную.
Желающую.
И в то же время, она — паззл, который нужно собрать. Вызов. Загадка.