– Это не опасно, – говорит Дмитрий, глядя темным, но теплым взглядом, как будто меня это беспокоит. Честно говоря, тот факт, что это может быть рискованно, только больше меня восхищает. Что со мной не так?
– Просто кучка богатых уродов, которые думают, что ты там присутствуешь, дабы засвидетельствовать свое уважение.
Я прищуриваю глаза.
– Ты не идешь?
Дмитрий качает головой.
– У меня другие способы получения информации.
В комнате становится тихо. Я знаю его способы получения информации, и вот они серьезны.
Я облизываю губы. Стоит ли рассказывать, что я знаю об Антоне? О Славе? Но быстро отказываюсь от задуманного. В конце концов, ведь это может его только разозлить.
Я скрещиваю ноги, когда беру еще один кусочек тоста, теряясь где-то в своих мыслях. Мир становится нечетким, и я представляю Дмитрия в машине по дороге в какой-нибудь захудалый ресторан, и как, допрашивая, он избивает владельца.
Дмитрий машет рукой перед моим лицом, вытаскивая из задумчивости.
– В чем дело?
В чем дело? В том, что он ведет себя так, будто ничего не произошло, словно мы не влюблены и что у нас не было секса. В том, что Дмитрий разговаривает со мной, точно я его сестра, помогающая раскрыть дело об убийстве.
И тут я чувствую его руку на моем колене, ласкающую голую плоть, и успокаиваюсь. Прикрываю глаза и расслабляю плечи. Когда я снова смотрю на него, он ухмыляется.
– Я не думал, что в тебе столько энергии. Разве ты не утомилась?
Его глаза такие темные и опасные, что я не могу отвести от них взгляд.
– Да, – отвечаю я честно, но мысль о большем посылает дрожь через мое тело, которую невозможно скрыть. Просто тепла его руки на моем теле достаточно, чтобы расшевелить бабочек в животе, уже начинающих порхать, и я теряю аппетит.
Дмитрий сжимает мою ногу, лаская большим пальцем, и на кратчайшее мгновение его выражение лица смягчается.
– Я не хотел перегибать палку.
Все мои заботы о произошедших событиях просто отходят на второй план, и я искренне улыбаюсь.
Но в глубине души осознаю, что не могу пойти на скучный благотворительный ужин. Конечно же, никто не признается мне, что убил Ребекку, и любая информация, которую я получу, будет ложной. Такие женщины, как Ребекка, раздражают людей, и я уверена, что высшее общество будет показывать пальцем на любого, о ком у них сложилось плохое мнение.
Ночь будет потрачена на предположения о возможном убийце Ребекки, основываясь на сплетнях, что она уволила кого-то не того или что-нибудь в этом роде.
У меня ощущение, что это касается той ее стороны, которую я редко видела. Мачеха хорошо ее прятала за красивой одеждой и фальшивой улыбкой, благодаря чему вышла замуж за моего отца прежде, чем тело моей матери успело остыть. Она обработала папу, как профессионал, а я закрыла на это глаза из уважения к нему.
Так что теперь я задаюсь вопросом: на кого Ребекка пыталась работать, прежде чем умерла?
– Земля вызывает Сару, – говорит Дмитрий, снова сжимая мое колено. – Где ты витаешь?
– Нигде. Просто думаю о том, что я надену на благотворительный вечер.
– Вот, – говорит он, пока двигается к стойке и берет свой бумажник, затем открывает его и протягивает мне черную кредитную карту. – Ни в чем себе не отказывай. Купи что-нибудь соответствующее. Экстравагантное и уместное в трауре.
– Значит... черное.
– Да. Черное. Поезжай на Манхэттен в «Бергдорф Гудман» и спроси Наташу. Она знает меня и поможет найти что-нибудь подходящее.
Я кладу карту в нагрудный карман рубашки, позаимствованной у него, и киваю.
– Как скажешь. А... что по поводу суммы, которую я могу потратить?
Дмитрий вскидывает бровь, прежде чем рассмеяться.
– Ничто из того, что ты купишь, не пробьет брешь в этой карте, – произносит он и возвращается к своему завтраку.
– Дмитрий... – я начинаю протестовать.
Я была бедной достаточно долгое время, и зажиточность Дмитрия ставит меня в неудобное положение. Конечно же, раньше отец баловал меня, но я была слишком молода и не знала другой жизни. С тех пор мои потребности изменились, и кредитная карта, не имеющая лимита, не в первых строчках списка приоритетов.
– Сара, просто сделай это. Купи несколько хороших платьев. Не только на выход, но и на ужин. Я хочу вывести тебя в свет. Показать всем.
То есть Дмитрий не может показать меня такой, какая я сейчас?
Должно быть, он все еще видит дискомфорт на моем лице, потому что снова поглаживает мою ногу.