Дело не в том, что я не решительная. Я собиралась подойти и обрушить на него свои кулаки со всей яростью за то, что бросил меня. Дмитрий – трус, раз прятался от меня так долго.
Но мне нужно с ним подружиться.
Я облизываю губы, когда бариста подает мне мой кофе, и иду к своему сводному брату.
К своей бывшей страсти.
На мне юбка, которая подчеркивает изгибы, и потрясающий танк-топ. Красное кружево обрамляет декольте, а татуировка на спине оказывается выставленной на всеобщее обозрение, когда я тихонько присаживаюсь на сиденье напротив него.
От него пахнет божественно.
Я пытаюсь держать себя в руках, чтобы не закатить глаза от удовольствия, но вместо этого смотрю на Дмитрия тяжелым взглядом, медленно расплываясь в улыбке. Рядом с ним мне сложно совладать с собой. Неважно, как сильно он меня злит, я в секунду становлюсь мягкой. Неважно, какой стойкой делает меня мир, но Дмитрий уничтожает всю мою защиту.
– Ну, привет, – практически рычит Дмитрий, когда наклоняется ко мне.
Его голос… завораживает меня. Я вовсе не горжусь этим. Это заставляет меня вспомнить, что он слишком хорошо все понимает.
Я сижу на стуле, стараясь не краснеть. Не допустить, чтобы бабочки взяли надо мной верх.
Но это труднее, чем я думала.
Одно дело попытаться быть с ним холодной, быть профессионалом. Вывалить весь гнев, злобу и ненависть, которую я испытываю последние два года из-за одиночества, ведь это он заставил меня все это чувствовать. И это только первый бой.
Но другое – видеть ухмылку на губах и вспоминать только о том, как его рот пробовал мой.
Я прикусываю нижнюю губу.
– Ну, привет, – пытаясь скрыть румянец за чашкой кофе, отвечаю я.
Мы смотрим друг на друга, своими темно-карими глазами Дмитрий рассматривает мое лицо, затем скользит взглядом ниже, отчего я вдруг чувствую себя неловко. Он видел меня такой уязвимой, такой беззащитной, а теперь я просто хочу забыть все это. В течение двух лет я боролась, хотела заблокировать от него свой разум, и вот он, выглядит лучше, чем когда-либо.
– Ты выглядишь чертовски хорошо, – говорит Дмитрий, его ухмылка становится похотливой, и скрывать розовый цвет больше не имеет смысла.
Спустя два года и стольких пролитых слез, и я все еще готова плясать под его хренову дудку. Я вся краснею, моя юбка внезапно становится слишком обтягивающей, а топ слишком теплым.
Большой рукой Дмитрий тянется под стол и сжимает мое колено, соприкасаясь пальцами с внутренней стороной бедра, отчего жар только нарастает.
Через мгновение я отстраняюсь. Не могу позволить себе поддаться в этот раз.
Не могу довериться снова.
Дмитрий поднимает брови, но его улыбка говорит мне все, что нужно знать. Я сменила осторожность на вызов, и ему это нравится.
Меня начинает подташнивать, нельзя отрицать испытываемое волнение.
– Речь не об этом, – говорю я, надеясь, что это прозвучало грубо.
Он улыбается еще шире и откидывается на спинку стула, сложив руки под подбородком, как наказанный ребенок.
– Тогда о чем, сестренка?
Его напоминание о наших отношениях разрывает меня пополам, и я пытаюсь скрыть это наряду со всеми другими неподдельными эмоциями.
– Я просто... мне не понравилось, как все у нас закончилось.
– И мне, – рычит Дмитрий, и его тепло снова передается моему телу.
Всего лишь однажды я уступила ему. Лишь той ночью, после которой никогда не слышала о нем снова.
– Не вешай мне лапшу на уши. Ты ни разу не ответил на мои сообщения.
Дмитрий пожимает плечами, как будто ничего страшного не произошло.
– Я был очень занят.
– Засранец, – огрызаюсь я, прежде чем делаю глоток кофе. Дмитрий пробирается мне под кожу, как никто другой не смеет мечтать.
Да он просто упивается этим. Вот что убивает меня, осуждения будут в любом случае, неважно соглашусь я или нет. Видя мою реакцию на него, он начинает злорадствовать. Если не обращаю внимания? Просто подталкивает меня все дальше и дальше, пока я не достигаю переломного момента.
– Тебе это нравится, – с почти дикой ухмылкой говорит Дмитрий. – И, кроме того, ты занималась своими делами. Встречалась с новыми людьми, заводила новых друзей...
– Три дня не имела крыши над головой?
– Точно, это тоже.
Я смотрю на него, ужасаясь, как легко он отпустил все это.
– Ты мог бы помочь мне, мать твою, – выплевываю я, больше не в состоянии сдерживаться.
Дмитрий жил избалованной легкой жизнью, и все потому, что у его мамы были проблемы со мной. Я даже не знаю, чем провинилась. Иногда я задаюсь вопросом, было ли это просто комплексом Белоснежки, или из-за того, что я слишком похожа на свою мать, но сомневаюсь, что когда-либо получу ответ.