Я качаю головой, дрожа всем телом, как сумасшедшая. Мне едва удается дышать, и реальность того, что только что произошло, обрушивается на меня. Раньше были лишь подозрения, но теперь я точно знаю, кто Дмитрий на самом деле. И что я только что поставила по угрозу, чтобы это выяснить.
– Ты... один из мафии, – тупо произношу я, потому что не знаю, что еще сказать. Это все слишком интенсивно, слишком страшно для моего понимания.
Дмитрий сжимает челюсть, и я жалею о сказанном. Когда он выдыхает, то выглядит чуть-чуть спокойнее.
– Я связан с семьей. Я – боевик. Занимаюсь своим делом, а они берут то, что им нужно. Мой отец был Авторитетом до тех пор, пока те итальянские ублюдки не натравили на него копов. Они поклялись заботиться о матери и обо мне с тем условием, что мы позаботимся о них в дальнейшем.
Я чувствую, что меня сейчас стошнит. Зачем я спрашиваю об этом? И почему Дмитрий рассказывает мне так много и так просто? Чувство, что он собирается убить меня, скручивает мой живот, и я закрываю глаза, чтобы не испытывать головокружение.
Рукой Дмитрий сжимает мое плечо, и я чувствую на нем запах копоти и грязи.
– Угадай, что я сейчас с тобой сделаю, Сара?
– Я... Я не знаю. Пожалуйста, не убивай меня, – хнычу я, и слова булькают на моем языке. – Мне очень жаль. Никогда не думала, что... я волновалась, я так волновалась, особенно когда увидела, что ты снова общаешься со Славой, а потом, попросив моей помощи, ты оттолкнул меня.
– Потому что я понял, что это могут быть гребаные итальянцы, Сара. Я хотел держать тебя подальше от их прицела.
– Тогда почему ты просил меня помочь?
Я практически кричу, и слезы катятся по моим щекам.
Руками он обнимает меня, и, хотя Дмитрий совсем не нежен, его мощь и сильные руки, утешают по-своему. Объятия кажутся такими настоящими.
– Я думал, что это был просто придурок, с которым она встречалась, или, может быть, один из ее деловых партнеров. Когда я узнал, что мать не просто воровала у меня деньги, но и переводила их через итальянцев… Это неправильно, Сара. Мы отмываем их деньги, а не наоборот. Мама была втянута во что-то гораздо серьезнее, чем я себе представлял и хотел, чтобы ты держалась от этого подальше. Я должен был узнать все подробнее и не сомневаться, что ты останешься там, где тебя оставят.
Я вздрагиваю от разочарования в его голосе, Дмитрий отстраняется от меня и выражение твердости на его лице возвращается.
– Я преподам тебе урок.
В его голосе нет ни капли юмора, и насколько его слова смущают меня, настолько же они заставляют мое сердце сильнее биться в груди.
– Урок?
– Да, Сара. Ты, видимо, не восприняла меня всерьез в прошлый раз. Когда я говорю, что тебя могут убить, ты не понимаешь. Поэтому ты пойдешь в мою комнату. Разденешься. Ляжешь на живот и будешь ждать меня.
Я хмурю брови, задаваясь вопросом, шутит ли он. Это звучит как что-то странное, темное и сексуальное. Преподать мне урок – это одно, но если я буду голой, то это добавит уязвимости, с которой боюсь мне не справиться.
– Дмитрий, мне очень жаль. Теперь я поняла. Серьезно. И я не собираюсь никому ничего говорить. Ты же знаешь, я никому и ничего не скажу.
– Если бы я думал, что ты кому-то что-то расскажешь, Сара, мы не были бы здесь прямо сейчас.
Волна холода проходит по моему позвоночнику, и Дмитрий указывает на свою комнату.
– Я не стану повторять дважды, Сара.
Его тон темный и властный, я не могу не подчиниться. От усталости все мое тело кричит в агонии, но я захожу в полутемную, едва освещенную солнцем комнату и бросаю свою толстовку на стул. Потом футболку и бюстгальтер с джинсами. Носки и трусики я снимаю в последнюю очередь, и мурашки бегут по моей коже от прохладного воздуха.
Или это от ожидания того, что произойдет дальше?
Я заползаю на кровать, как требовал Дмитрий, но как только подбородок касается матраса, я начинаю зевать. Мое тело так измучено. Каждый раз, начиная клевать носом, я пытаюсь одернуть себя, чтобы быть готовой к тому, что этот мужчина для меня приготовил.
Я уже дохожу до точки, когда невозможно продолжать бодрствовать. Где он? Все это начинает напоминать страшный сон, после которого я проснусь на следующий день. Возможно, так все и было. Просто странная, безумная мечта.