Я не уверена, что чувствую. Благодарность или, возможно, нечто гораздо более примитивное. Я сокрушенно целую Дмитрия, и это меня успокаивает, но не до конца. Проходят секунды, и в итоге я обхватываю его руками, придвигая ближе.
Он рычит, словно животное, прежде чем легко поднимает меня с пола и несет в соседнюю комнату. Я такая беспомощная в его руках, и моя боль притупляется только желанием чувствовать его тело. Мне нужно ощутить себя живой, и когда Дмитрий бросает меня на диван, снимая с себя рубашку, я знаю, что ему необходимо то же самое.
Мы так счастливы – вернуться друг к другу в объятья, оказаться в безопасности, и весь страх и беспокойство превращаются в ярко выраженную потребность трахаться.
Эмоции переплетаются странным образом или, по крайней мере, я так говорю в свою защиту. Но паника от того, что меня чуть не забили до смерти, ужас наблюдения за Дмитрием, лишающим жизни другого человека – все течет от одного к другому и гармонирует с потребностью в моем возлюбленном. Физической и плотской потребностью.
Моя спина в синяках и я чувствую боль, но это не важно, когда Дмитрий обнимает меня руками, прижимает к себе и глубоко целует. Те же самые могучие руки, которыми он превратил мужчину в кровавое месиво, теперь держат меня, но вместо отвращения я чувствую умиротворение.
Несмотря на мою слежку и наглое любопытство, Дмитрий всегда прикрывает мою спину. Защищает меня. Нападает на человека, который обижает меня с такой лютой ненавистью, о существовании которой я и не подозревала до настоящего момента.
И я ощущаю его твердое тело, слышу стук сердца и чувствую дрожь мужчины от возрастающей потребности. Его звериная ярость превращается в страсть так же быстро, как мой ужас от его жестокости обращается в необходимость чувствовать его внутри себя.
Я покрываю поцелуями его челюсть, в то время как руками хватаю ремень Дмитрия и быстро расстегиваю. Мне все еще больно, но больше всего сейчас я жажду своего спасителя. Желаю его пульсирующую эрекцию так же сильно, как и благодарить за то, что защищает меня.
И вот мы здесь, на этой роскошной вилле, испачканные в крови, Дмитрий торопливо дергает ремень, сбрасывая свои брюки. Его толстый пульсирующий ствол выпирает в темных боксерах. Дмитрий снимает мой топ. Сильными руками он нащупывает мою грудь и оттягивает бюстгальтер вниз, пока я срываю с него нижнее белье и освобождаю жесткий член.
Я шиплю от боли, поскольку прижимаюсь к нему ближе, и он выглядит обеспокоенным в течение доли секунды. Ровно до того момента, пока я не обхватываю рукой его член, сжимая в кулаке. Мне больно, но больше всего мне нужен мой мужчина.
Я тяну его обратно на пол, желая большего пространства вокруг, чтобы двигаться и тереться об него. И как только Дмитрий перекатывается на спину, я опускаюсь вниз по его телу, и мой рот быстро обхватывает головку его члена. Полагаю, это мой способ сказать «спасибо». Способ дать ему знать, как сильно я ценю то, что он спас мою жизнь.
Это бескорыстные причины.
Эгоистичные. Слишком сложные, чтобы выяснять их прямо сейчас.
Дмитрий протягивает испачканные кровью руки к моей голове и зарывает пальцы мне в волосы, пока я ртом ласкаю его член. Он издаёт стон, чуть выдвигая челюсть, и закидывает голову назад, в то время как его член увеличивается от возбуждения.
Легкий аромат мускуса, исходящий от его кожи, заполняет мои ноздри. А толстая в обхвате эрекция выпирает, растягивая мой рот и открывая его шире, заставляя принять ее глубже, чем я рассчитывала.
Появляется угроза рвотного рефлекса, но я борюсь с этим. Густая слюна наполняет мой рот, смазывая член, от чего глаза начинают слезиться. Это так хорошо, так прекрасно, и я ненадолго задерживаюсь в этом положении, прежде чем отступить обратно, втягивая воздух через нос.
Только лишь на секунду, прежде чем я снова опускаюсь вниз и чувствую, как Дмитрий членом давит на заднюю стенку горла.
Это определенно самая плохая сексуальная выходка в моей жизни, такая же короткая, как и весь список. Но Дмитрий откидывается назад, опираясь на одну руку, пока другой держит мою голову, запутавшись в волосах на затылке. Мощной рукой он направляет меня, и я прилагаю все усилия, чтобы одарить моего защитника любовью.
Глаза Дмитрия закрыты, я замечаю это, когда поднимаю свои длинные ресницы и смотрю на него. Его точеное лицо и грубая красота омрачаются плотским удовольствием, и низкий, гортанный стон срывается с его губ.
Я провожу рукой по кубикам пресса, с удовлетворением ощупывая его мышцы, в то время как другой опускаюсь ниже между его бедер. Я прикасаюсь к его яйцам, в то время как мои движения языка осторожные и неуверенные, пока я провожу им вдоль нижней части его члена.