— Он сам не желал, чтобы я находилась рядом с ним.
— Уверена?
— Да.
— А вот я так не считаю. Слушай, я знаю куда больше, чем ты. Раньше, когда наши родители были живы, семью знатно штормило. Грехи, боль и страхи наших родителей влияли и на наши отношения. Сейчас они мертвы. Это больно. Я до сих пор невыносимо сильно скучаю по папе, но раз остались только мы втроем, нам стоит разобраться друг с другом уже без постороннего влияния. Давай попытаемся стать семьей. Хотя бы из соображения того, что это может спасти нас. Всех.
Я поняла одно: Рите была максималисткой. А я, наверное, просто глупой, потому что согласилась на ее план. Правда, наверное, по большей части потому, что не видела других вариантов.
Я все же выпила вина. Один бокал, но этого хватило, чтобы я ощутила пустоту в голове и легкость в теле. Мимолетную расслабленность, которая испарилась, стоило мне вернуться в свою спальню.
На журнальном столике я увидела аптечный бумажный пакет. Тот самый, который заметила на шезлонге после прихода Мейсона. В пакете оказались мази от ссадин и синяков. Еще витамины.
Это Рид принес?
Рассматривая содержимое пакета, я села на край столика и задумалась. В основном о том, говорила ли Рите правду. Что биологический отец Мейсона изнасиловал мою мать, а она, в свою очередь, впадая в истерику, выплескивала всю свою боль на Рида, способствуя тому, что и отец Рите начинал совершать ужасные поступки.
До самого конца я в это не верила. Слова Рите были за гранью возможного. Но если покопаться в прошлом, вспоминались странные моменты, которые заставляли меня сомневаться. Хотелось бы послушать еще кого-нибудь, но уже сейчас я интуитивно ощущала, что правда может оказаться болезненной.
Ночью я закрыла дверь на ключ, но все равно заснула далеко не сразу. Проснулась рано. Я бы даже сказала, слишком. Напилась кофе. Слишком много думала. А потом, примерно в восемь, опять пошла на кухню за новой чашкой кофе.
Горничная, склонившись над полом, что-то собирала. Оказалось, она разбила чашку и даже поранила руку. Но, толком не обработав ее, спешила убрать и опять заварить кофе, ведь его следовало отнести Мейсону.
Некоторое время я сомневалась. Решиться на подобное было не так просто, но в итоге я отправила горничную заниматься раной на руке и осталась на кухне. Убрала и заварила кофе, после чего понесла его Риду.
Он всегда ложился поздно и вставал рано. В такое время Мейсон всегда был в кабинете. Я подошла к двери и постучала. Ответа не последовало, и я просто открыла дверь.
Рид сидел за столом и на голографическом экране листал графики. Я предположила, что они связаны с работой. Все же он, несмотря на возраст, он был главой корпорации «РидТер». Она стала принадлежать ему сразу после смерти матери. Пока Мейсон был несовершеннолетним, руководителем был его дядя. Я еще тогда думала, почему не отец Рите, что было бы логичнее. Но в дела корпорации я не лезла, а Рид с детства постигал все ее тонкости.
Я окинула взглядом графики. Сказать, что я в них ничего не понимала, значит ничего не сказать. Рид же специальной ручкой что-то подчеркивал (или, наоборот, вычеркивал). Все его внимание было в голографическом экране, и на меня он даже не посмотрел.
Я тихо вошла и поставила чашку на край стола. Подумав, что так он может не заметить ее, пододвинула ближе, прямо к его руке. Возможно, горничные не ведут себя настолько нагло, и это заставило Рида обратить на меня внимание. Он оторвал взгляд от экрана и мрачно посмотрел на меня. После чего его брови поползли вверх.
Он явно не ожидал меня тут увидеть. Если честно, я сама была в шоке от того, что пришла к нему.
— Горничная поранила руку, поэтому кофе принесла я, — поторопилась объяснить. — Крепкий и без сахара? Ты ведь такой всегда пьешь?
За годы, проведенные в одном доме, я успела выучить вкусы Мейсона.
Он опустил взгляд на чашку.
— Тебе еще что-нибудь принести?
На самом деле, мне просто хотелось поскорее уйти.
— Нет. Кофе достаточно.
— Тогда я пойду. — Качнувшись, я развернулась. Резко остановилась и, не знаю почему, глупо произнесла: — Непривычно видеть тебя небритым.
Я просто хотела последовать совету Рите. Вести себя как сестра, а она, наверное, сказала бы что-нибудь отвлеченное.
Наверное, мои слова были слишком глупыми, так как бровь Мейсона еще больше приподнялась.
— То есть… Тебе не плохо с щетиной. Просто непривычно.
Более непривычным было то, что половину его лица закрывали бинты, но об этом я говорить не стала. Развернулась и ушла. Последним, что я увидела, выходя из кабинета, было то, что Мейсон поднес чашку к губам и сделал глоток кофе.