— Ну, Мейсон по тебе сохнет, — объяснила Рите. — А я просто не переношу на тебя те поступки, которые совершала твоя мама. Поэтому я и говорила, что, раз мы остались втроем, нам стоит попытаться наладить отношения уже без тех ошибок, которые совершили наши родители.
Я ничего не ответила. Не смогла. Опять опустила голову и отодвинула стакан.
Рите все же нашла чай с ромашкой и заварила его. Поставила передо мной чашку, и я выпила практически все ее содержимое. Даже до того, как напиток успел хоть немного остыть. Ромашка не успокоила, но боль от ожога на языке отрезвила.
— Все равно я не понимаю Мейсона, — прошептала я. — То есть когда мы с мамой появились в вашем доме, его жизнь превратилась в ад. Как минимум, он должен меня ненавидеть. Это логично. А он мне сейчас цветы дарит.
— Повторяю — он по тебе сохнет. И понимает, что имеет дело с неопытной девственницей, которая за все время даже за ручку с парнем не держалась. Поэтому, надеюсь, даже ухаживать за тобой продолжит осторожно.
— Я… — Я запнулась, но все же закончила: — Я больше не девственница.
Рите медленно повернула голову в мою сторону.
— Ты сейчас пошутила?
Я отрицательно качнула головой.
— Получается, у тебя с Мейсоном уже было?
— Нет, не с ним. С другим парнем.
Рите свела брови на переносице. Нахмурилась, но явно хотела что-то спросить. Вот только не успела. Посмотрев мне за спину, она замерла, а потом дрогнувшим голосом произнесла:
— Лив, беги.
Сестра выглядела не просто испуганной. Она словно увидела то, что ввергло ее в ужас, из-за чего я тут же обернулась и посмотрела в ту сторону.
…Чтобы увидеть Мейсона, стоящего в дверях кухни.
И с ним что-то было не так. Это отражалось во взгляде и той атмосфере, которая незримо исходила от него.
— С кем? — спросил он.
От его голоса внутри все содрогнулось. Не знаю почему, но интуитивно я испытала ужас.
Мейсон пошел в мою сторону, и в этот момент я услышала, как Рите вновь резко повторила, что мне следует бежать. Увидев, что я растерялась и не сдвинулась с места, она судорожно закричала, пытаясь позвать охрану.
Зачем? Что происходит?
Глава 18
То, что происходило в следующие мгновения, я могла бы обозначить, как чистое безумие. Или как ад, внезапно вырвавшийся наружу.
Пока я стояла в оцепенении, Рите звала охрану. Потом она быстро обогнула стол. Настолько сильно спешила, что даже ногой зацепилась за стул и чуть не упала. Чудом выровнявшись, сестра встала впереди меня и, нервно улыбаясь, начала говорить Мейсону о том, что он все не так понял. Утверждала, что мои слова — лишь шутка.
Пошатнувшись, я перевела на нее взгляд. Попыталась взять себя в руки и вникнуть в то, что происходит. Почему Рите все это говорит? Почему зовет охрану? И почему мне настолько страшно от одного присутствия Мейсона?
В этот момент на кухню ворвались Бакир и Фейн. Двое верзил, работающих на Мейсона и явившихся на зов Рите.
— Остановите Мейсона, — дрогнувшим голосом сказала она, указывая на брата, который пока просто стоял в нескольких метрах от нас. Держа ладони в карманах брюк, он источал мрак, который незримо пробирался под кожу, словно раскаленные иглы.
Но Бакир и Фейн на ее слова не отреагировали. У этих верзил был лишь один хозяин, и они посмотрели на него.
Не оборачиваясь, Рид отдал приказ:
— Заберите мою сестру. Заприте ее в спальне.
Они двинулись в сторону Рите и, прежде чем та успела хоть что-то предпринять, поймали ее. Причинить вред сестре Мейсона они бы не посмели, поэтому пытались быть осторожными, хотя приказ выполняли беспрекословно.
Видя, как Рите потянули прочь из кухни, я почувствовала, как по коже будто пробежали электрические разряды.
Я шагнула к Мейсону. Приближение к нему было подобно приближению к краю пропасти, но, опасаясь за Рите, я была готова даже прыгнуть в нее.
— Зачем им запирать Рите? — испуганно спросила у Мейсона. — Как ты можешь так поступать? Она же твоя сестра. Почему ты это делаешь?
Но мои слова заглушил голос Рите:
— Мейсон, черт тебя раздери, прекрати! — закричала она, пытаясь вырваться. — Остановись. Успокойся… Ты же потом пожалеешь!
О чем пожалеет?
Тело сковало судорогой. Мейсон никогда и ничего не делал Рите. Она была самым ценным для него. И пусть охрана осторожна, но за все годы они и пальцем ее не тронули. А сейчас тащили, словно заключенную.