1.
С шелестом переворачиваю потрёпанные страницы, внимательно вчитываясь в каждое слово, стараясь не упускать ни одной детали. Не смотря на то, что это дело датировано прошлым месяцем, папка со всеми имеющимися материалами выглядит довольно плачевно и уже разваливается, что наталкивает на мысль, что её не раз брали в руки и пересматривали, досконально перебирая каждый снимок, придирчиво рассматривая каждую запятую, оставляя отпечатки на некогда белоснежных листах.
Всматриваюсь в фото жутковатого портрета, нарисованного кровью на стене в доме убитого, и невольно задерживаю дыхание. Признаться честно, я думала, что все эти четыре года просмотры подобных снимков укрепляли мою нервную систему, а подробности дел морально готовили меня к предстоящей работе, но сейчас узел, стягивающий низ живота, сигнализирует об обратном. Я нихрена не готова, потому что тогда это было в аудитории, и даже самые экспрессивные речи профессоров не давали мне ощущения реальности, но сейчас всё по-настоящему. Даже слишком по-настоящему.
— Леа, ты не видела мой телефон? Никак не могу его найти… — грубоватый голос брата звучит за моей спиной как раз в тот момент, когда я отпиваю из стакана с кофе, и вздрагиваю от шока, проливая внушительное количество жидкости прямо на фотографию.
— Чёрт, Оскар, это всё из-за тебя! — Вскакиваю со стула, хватая из раковины губку для посуды, принимаюсь тереть снимок. По сути это мой первый, действительно рабочий день, и он уже не задался. Это дело мне дали всего на несколько часов, чтобы я могла ознакомиться со всеми нюансами, а вместо этого я запачкала и без того грязную фотографию. Это заставляет меня нервно закусить губу и нахмуриться, разглядывая снимок. Я никогда не была суеверной, но волнение нагнетает ненужные мысли, и я просто не могу перестать думать о том, что сегодня всё пройдёт чересчур плохо.
— Ты слишком дёрганная. У тебя эти дни? — Брат садится рядом со мной, притягивая папку к себе, за что тут же получает по рукам.
— Мне не нужны эти дни, чтобы дёргаться, Оскар. Я ведь живу с тобой в одном доме. Нервозность — это одно из бесплатных приложений к твоей прокуренной заднице, — огрызаюсь в ответ, но парень не обращает на эту колкость никакого внимания, снова притягивая к себе папку и разглядывая фотографию. — Тебе нельзя это смотреть, — силюсь забрать листы, но он перехватывает оба моих запястья, без труда удерживая их в одной ладони.
— Не будь слишком правильной, Леа, — хмурится он, не отрывая взгляда от снимков.
Я знаю, что мне необходимо пережить этот день. Только этот день, а дальше всё нормализуется. Я уверена. Подобное уже случалось со мной во время практики, когда в первый же день на допросе я наговорила лишнего подозреваемому, а после всерьёз намеревалась бросить университет и податься в клуб Оскара танцовщицей.
Трясу головой, отгоняя эти действительно противные воспоминания, которые вызывают табуны мурашек по коже и дискомфорт, заполняющий грудную клетку, из-за чего я неосознанно сжимаюсь, закусывая губу. Кажется, что это чувство надёжно поселилось там с той самой истории, и вряд ли когда-нибудь я смогу полностью забыть, или же проигнорировать его.
От этих воспоминаний меня отвлекает звонок в дверь. Я моментально поднимаюсь на ноги и, взяв папку подмышку, торопливо иду открывать. Когда на пороге вижу Майкла Аттвуда, мне физически становится легче, работа совершенно точно вытолкает меня из этого вакуума мыслей и ненужных эмоций, в котором я вязну, как в трясине.
— Привет, Леа, — мужчина широко улыбается, пожимая мою руку. Этот жест кажется мне слишком официальным, но я не могу проигнорировать его, чтобы не показаться невежливой. — Ты готова?
— Конечно, — киваю в ответ, снимая пальто с вешалки, и передаю папку в руки Аттвуду, чтобы одеться, но замечаю на его лице удивлённый взгляд и оборачиваюсь.
— Привет. Я — Оскар, — он протягивает Майклу руку и тот моментально прячет все эмоции за невозмутимостью, деловито пожимая ладонь собеседника. — Брат Леа.
— Брат? — Брови Аттвуда неконтролируемо ползут вверх, а мы переглядываемся, ухмыляясь друг другу.
— Младший, — добавляет Оскар, явно забавляясь эффектом, произведённым его словами. И я тоже не могу ничего с собой поделать, копируя улыбку брата. Спустя столько лет это всё ещё забавно.
— Вы не похожи, — не очень понятно, пытается ли Майкл поддержать разговор или же действительно стремится выяснить, что к чему.
— О, не бери в голову. Просто Леа приёмная.
— Оскар! — Поджимаю губы, и он едва слышно стонет, получая от меня болезненный тычок под рёбра.
— Увидимся вечером. Перелови всех бэд боев этого города, — брат быстро разворачивает меня к двери, спешно накидывая мне на плечи пальто, и легонько подталкивает меня на улицу, растирая ушибленное место ладонью. Я уже хочу ступить на лестницу, как он, спохватившись, хватает меня за руку выше локтя, оставляя лёгкий поцелуй на моей щеке. — Не принимай всё близко к сердцу и держи себя в руках, — его тон слишком нравоучителен, а напутствия напоминают папины речи, и он, кажется, сам понимает это, поэтому состраивает мне рожицу, дабы придать комичность столь серьёзной ситуации, а после захлопывает двери.