Пришло время уходить. Официально.
Потянувшись к дверной ручке, я проворчала:
– Я напишу тебе позже.
– У тебя нет моего номера, милая.
Хватит.
– Потому что я разговаривала не с тобой. – Каждая унция ярости и боли, которые я сдерживала на протяжении нескольких месяцев, загрохотали во мне, словно вулкан, когда я развернулась к нему. – И, просто чтоб ты знал, ты не можешь стоять там и вести себя так, будто у нас все в порядке, потому что это не так. Я больше не хочу с тобой разговаривать. Для меня тебя больше не существует.
Это самая подлая вещь, которую я когда-либо кому-либо говорила, но, как я ни старалась, я не могла собраться с духом, чтобы попросить у Бога прощения.
Коул ранил мои чувства… Сильнее, чем любой человек. И учитывая, что надо мной издевались большую часть моей жизни, а моя мать любила мою старшую сестру намного больше, чем меня… это о чем-то да говорило.
Взгляд Оукли скакал между нами. Словно он пока не решил, должен ли вмешаться или пойти за попкорном. Зная его, он, вероятно, склонялся к последнему.
Проигнорировав меня, Коул сосредоточился на своем друге.
– Ты готов?
Оукли направился к водительскому месту.
– Черт возьми, да. Мне нужно сделать несколько остановок перед Кристианом.
Коул перевел взгляд на меня.
– К черту Кристиана. У меня настроение на какую-нибудь новую сучку. Все шлюхи в этом городе скучные. – Зеленые глаза изучали мое тело с головы до ног. – Ну, все, кроме одной. – У меня перехватило дыхание, когда его взгляд потемнел. – Но в тот единственный раз, когда у нас что-то было, меня от нее стошнило.
Желчь подступила к горлу, когда я мысленно вернулась к той ночи.
Так вот что случилось? Неужели мое тело было настолько убогим, что его стошнило от меня?
– Я ненавижу тебя.
Мне едва удалось выдавить эти слова. Я открыла заднюю дверь и бросила свою сумку внутрь.
Мгновение спустя Оукли завел машину и выехал со стоянки.
Мне следовало уйти в ту же секунду, как он появился.
Я так старательно избегала его в течение нескольких месяцев, но одна глупая оплошность, и я вернулась к тому, с чего начала. Крошечные волоски на руках встали дыбом, когда я закрыла дверь и почувствовала, как кто-то подкрадывается ко мне сзади. Я мысленно молилась, чтобы это был не он, но Господь, должно быть, взял выходной, поскольку цитрусовый запах Коула заполнил мои легкие. Я заставила себя сделать глубокий вдох, отказываясь оборачиваться.
Коул не заслуживал моих слез.
Он ни черта не заслуживал от меня.
– Убирайся.
– Я думал, что больше не существую для тебя, – насмешливо прошептал он, и его дыхание щекотало мое ухо.
– Иди на хер.
– Держу пари, тебе бы это понравилось, а? Наблюдать, как я дрочу для тебя.
– Чего бы мне действительно хотелось, – я стиснула зубы, – так это чтобы ты оставил меня в покое.
Ковингтон провел своим длинным пальцем по моему затылку, и я едва сдержала дрожь.
– Мы оба знаем, что это неправда, Святоша.
– Что бы ты ни делал, это должно прекратиться сейчас же, Ковингтон.
Он оказался ближе, прижал меня к фургону.
– Ты уверена в этом? – Его рука нашла мое бедро. – Ведь похоже, что все только начинается.
– Вау. Это дерьмо действительно срабатывает на девушках?
– Я не знаю. – Рука слегка переместилась. – Но, если я просуну руку тебе под юбку, мы оба это узнаем.
Я молча проклинала себя за то, что не переодела школьную форму.
– Нет. – Я положила свою руку поверх его. – У тебя был шанс, но ты его упустил, помнишь?
– Вообще-то, не помню. – Кончик носа Коула заскользил по изгибу моей шеи, а затем он глубоко вдохнул. – Почему бы тебе не напомнить мне?
– Я лучше съем тарелку стекла. – Мой пульс участился, когда я почувствовала его возбуждение. – Прекрати меня трогать.
Я ненавидела себя за то, как слабо и жалко звучал мой голос. Не успела я и глазом моргнуть, как Коул развернул меня.
– Что произойдет, если не прекращу?
Побежденная, я тяжело вздохнула.
– Чего ты хочешь от меня, Коул?
Он не ответил – вместо этого он игрался с золотым крестиком на моем ожерелье. Тем, что подарила мне бабушка перед смертью.
– Какая жалость.
– Что именно?
Порыв воздуха вырвался из моих легких, когда он провел подушечкой большого пальца по линии моего декольте.
– Что какой-то вымышленный мертвый парень, которому ты так настойчиво поклоняешься, получил право постоянно находиться на твоей груди.