— Вероятность подобного события девяносто девять целых и девять десятых процента.
— А одна десятая процента? — заинтересовалась Аэлла.
— Неучтенные факторы: покушение, несчастный случай, срочный вызов в другое место, авария, внезапный…
— Стоп! Стоп! — остановила словоизлияние искина баронесса. — Я все поняла. Сообщи, когда он освободится. Нам нужно поговорить. И передай мой приказ второму лейтенанту Бринну, — добавила она, вспомнив про свое желание послать наблюдателя от дома Орка. — Он должен присутствовать при допросе.
Представитель от дома Орка поджидал его возле входа в тюремный блок. Свита Аэллы на «Октавиане» была невелика — всего шесть человек. Две служанки, два личных охранника и два офицера ВКС дома Орка. На допрос пришел один из офицеров, второй лейтенант Бринн, насколько помнил Марк, а на память он обычно не жаловался. Аэлла была столь любезной, что представила ему всю свою свиту, когда грузилась с вещами на борт.
Кто же знал, что среди этих вещей окажется боевой скаф…
Пока он шествовал ко входу в тюремный блок, второй лейтенант нет-нет, а бросал в его сторону полные плохо скрытой неприязни взгляды. Судя по ним, Бринн происходил из тех Орка, что природные Орка — дети системы Игнис, а не пришлых — вошедших в дом вместе с новой баронессой.
Впрочем, дальше косых взглядов дело не шло, а оружия у второго лейтенанта не было. Значит и внимания на него можно не обращать. Если убивать за косые взгляды, то даже на обширном личном кладбище Марка быстро закончатся места.
— Господин барон, — пересилив неприязнь поприветствовал Марка Брин, заработав в ответ лишь сухую полуулыбку краем губ.
— Что, не пускают тебя, лейтенант? Сейчас исправим.
Закрытая дверь не стала сопротивляться высшему уровню допуска и послушно открылась.
Первым, кого Марк встретил в тюремном блоке, стал Курт. Новоиспеченный штаб-сержант ответственно отнесся к приказу главы дома и лично проследил за размещением всех пленников. А Рамирес, не стала забивать себе голову поиском охраны тюремного блока и назначила тех абордажников, что были ближе всего.
Впрочем, повышение в звании, вместе с которым шло и повышение оклада, несколько скрасили Курту назначение на внеочередную вахту. По окончании которой он планировал устроить небольшую вечеринку в зоне отдыха лидера прорыва.
— Ваша милость! — вытянулся он, когда Марк и представитель дома Орка зашли в тюремный блок.
«Давно тут не царил такой ажиотаж», — подумал Марк, разглядывая решетчатые двери камер. Гости в них бывали, но крайне редко.
— Докладывай, Курт, — благосклонно кивнул он. Всегда полезно показать нижним чинам, что начальству на них не наплевать. А для этого порой достаточно просто дружески назвать их по имени.
— Мы захватили двенадцать пленников, — отчитался штаб-сержант. — В тюремных камерах сейчас находятся пятеро пленников.
— Пятеро? — выгнул бровь Марк. — Откуда взялся пятый?
Он точно помнил, что на своих двоих из ангара ушли только три захваченных абордажника и пилот второго челнока.
— У одного из абордажников при взрыве челнока скаф вышел из строя, но сам он не получил даже царапины, — пояснил Курт. — Пытался прикинуться мертвым, да его быстро разоблачили. Он вон там, — указал он пальцем, — в крайней камере.
Последняя информация не представляла для Марка никакой практической ценности.
— Хорошо. Остальные семь пленников в медицинском блоке? — спросил он.
— Да, пятеро тяжелых, введены в искусственную кому и помещены в медицинские капсулы. Еще два — легкие, после перевязки и оказания первой помощи их доставят в камеры.
— Надеюсь, об охране медицинского блока ты позаботился? Мне не нужны сюрпризы.
— Так точно!
— Прекрасно. Тогда не будем откладывать неизбежное. — Марк прошелся вдоль камер. И указал пальцем на третьего по счету пленника, быстро узнав в нем любителя плеваться. — Начнем с этого. Храбрость достойна вознаграждения, а наглость — наказания.
Покидать такую уютную камеру пленник не захотел. Но от его желания или нежелания уже ничего не зависело. Передав свое оружие одному из своих подчиненных, Курт зашел в камеру, а когда пленник попытался оказать ему сопротивление, не желая выходить наружу, молча пробил ему кулаком в печень. Проделал это сержант аккуратно, практически любя, продемонстрировав первоклассное владение тяжелым скафом. Пленник тихо охнул, обмяк. Но упасть на пол ему не дала рука в бронированной перчатке. Схватив пленника за шкирку, словно котенка, Курт вытащил его из камеры. Бросил на допросный стул и ловко сковал по рукам и ногам пластиковыми наручниками-стяжками.
Пока сержант возился пленником, Марк достал из припрятанного в стене хранилища парочку одноразовых инъекторов с сывороткой правды. Его внимание привлекли цифры на маркировке.
Надо же, срок годности на исходе! Пять дней осталось! Очень удачно получилось, что есть к кому их применить. И пленникам хорошо — кто его знает, как поведет себя просроченная сыворотка. На инъекторах ярко-красным цветом значилось строгое предупреждение: «Не применять после истечения срока годности». Но не отменять же допрос из-за подобной мелочи?
«Все же, где-то в глубине души я редкостный гуманист», — подумал Марк, прикидывая с какой дозировки лучше начать.
— Может лучше я, Ваша Милость? — предложил Курт, неправильно истолковав его сомнения. — Не дело это, когда барон дома занимается пытками пленников.
Марк хотел было возразить штаб-сержанту, что это не пытка, а обычный допрос с сывороткой правды. Процедура, не слишком приятная для допрашиваемого — даже болезненная! Но лишь жалкое подобие настоящих пыток.
— Приступай, — подумав, согласился он, бросив один из инъекторов абордажнику.
Несколько неуклюже поймав пластиковый цилиндрик левой рукой, Курт покрутил его в руках. Было видно, что если раньше абордажнику и приходилось допрашивать пленников, то он обходился без всякой химии. И допрос велся старым, проверенным методом «научного тыка». Это когда допрашиваемого тыкают кулаком в морду и прочие уязвимые точки тела ровно до тех пор, пока он не начнет отвечать.
Быстро прочитал короткую инструкцию, куда и как следует нажимать, Курт подошел к крепко пристегнутому к неподвижному стулу пленнику. Приложил инъектор к шее и нажал кнопку.
Внезапно казалось бы потерявший волю к сопротивлению пленник дернулся всем телом в сторону. Мышцы его напряглись, словно он хотел одним резким рывком разорвать оковы. Но хлипкие на вид пластиковые наручники держали крепко, да и Курт знал свое дело, надежно пристегнув его к стулу.
Пленник еще раз дернулся, но все было бесполезно. Полный злобы взгляд его начал тускнеть. Крепко сжав зубы, он склонил голову, прижав подбородок к груди. Считается, что таким вот нехитрым образом можно нейтрализовать эффект сыворотки правды. Но Марк отлично знал, что это просто слухи.
Проигнорировав стул, Марк уселся на стол перед пленником.
— Имя? — требовательно спросил он.
Пленник еще раз дернулся, силясь опрокинуть стул — очередной бессмысленный жест.
— Твое имя? — вторично потребовал Марк. Времени много и непросроченной сыворотки еще хватает. Так что своих ответов он все равно дождется.
— Ян Шульф, — не сказал, а скорее прохрипел пленник и сам удивился тому, как просто он это выдал. Помотав головой, он вновь прижал подбородок к груди. Но долго в таком положении сидеть не смог. Обмякнув, он принялся с недоумением осматриваться. Зрачки его глаз противоестественно расширились, заполнив собой ….
— Звание или должность? — продолжил допрос Марк.
Назвавшийся Яном пленник попытался сфокусировать на нем взгляд, а когда это не удалось, облизнул языком пересохшие губы и отстраненно пробормотал.
— Командир свободной ком… — он замолчал на полуслове не понимая, произнес это вслух или просто подумал. Марк знал, насколько это трудно. Под воздействием сыворотки правды сознание путается. Неясно, где сон, а где явь. Тебе кажется, что ты молчишь, а на самом деле ты выкладываешь ответы на заданные вопросы.