Я больше не был Николаем Ивановым, ненужным сыном Русланы Ивановой.
Я переродился в новую, превосходную версию в костюмах от Tom Ford, с привлекательной улыбкой и с хорошо отработанными манерами. Люди, такие как Руслана Иванова, никогда не существовали в жизни Кристиана Миллера. Они были невидимками. Вещами. Даже не занимали абзац в моей истории или хотя бы предложение. Только что-то в скобках, только если эти люди случайно разбивали дорогие вазы у меня в гостиной.
– Он меня не узнает, – сказал я, замечая, что две девушки, которые обслуживали нас, перешептывались друг с другом и писали свои номера на кусочках салфеток.
– Да, ты прям неузнаваем, Кристиан! Гигант ростом в шесть футов, с ясным взглядом бирюзовых глаз и сломанным носом. – Арсен скривился от отвращения.
Прошло два десятилетия после щедрого хука Конрада прямо мне в нос.
– Именно. Он помнит костлявого мальчишку, которого видел пару раз во время летних каникул, еще до того, как я начал бриться, – указал я палочками еды на Арсена.
Я врал. Я вообще не думал, что Конрад Рот помнил меня. Поэтому можно было браться за дело без опаски.
– Ты играешь с огнем, – предупредил Арсен.
– Не имеет значения, с кем я играю, до тех пор, пока это значит выиграть.
– Ладно. Тогда просвети меня. Допустим, он не узнает твою несчастную физиономию и кто ты такой, но зачем так рисковать? В чем здесь удовлетворение?
– Ах, – я цокнул языком. – Потому что любой другой согласился бы на решение без суда, и дело с концом. Я же хочу втоптать его в грязь. Заставить страдать. И, как бонус, он поможет мне получить партнерство. Выгодная сделка.
– Пятьдесят баксов, что он узнает тебя. – Арсен смотрел на меня так, будто я был психом, на что, признаюсь, были основания. В моих словах было мало здравого смысла.
– Сто баксов, если не узнает. Я заберу чек в понедельник, – громко рассмеялся я.
Не было даже малой возможности, чтобы Конрад Рот мог узнать меня. Мне удалось скрыться с его радаров сразу же после выпуска из Академии имени Эндрю Декстера и изменить имя, адрес и номер телефона. Николай Иванов пропал без вести спустя пару недель после выпуска. Он был мертв для горстки людей, которые его знали. Иронично было то, что Рот платил за мое обучение в знак благотворительности, и полученные за эти деньги знания я буду использовать против него в качестве оружия.
В конце концов, он не прекращал следить за мной, даже когда я жил в нескольких штатах от него.
– Послушай, Конрад Рот узнает тебя. Здесь нет никаких «если». – Арсен сверкнул белыми зубами, напоминавшими волчьи клыки. Он терпеть не мог нелогичных вещей. Месть была одной из наименее рациональных вещей в мире. В девяносто девяти процентах случаев все только становилось хуже.
– И? – Я изогнул бровь. – Какая разница?
– Твоя карьера! – Арсен поморщился и продолжил: – Твоя карьера, вот в чем разница! Я вижу, твое дедуктивное рассуждение вышло погулять. Но ты можешь лишиться звания адвоката, если он заполнит жалобу. Стоит ли эта история потери твоей карьеры?
– Во-первых, не так просто лишить звания адвоката. Я не получил свою степень по юриспруденции где-то в Костко. – Я забросил в рот кусочек эдама и продолжил: – Во-вторых, даже если он узнает меня, – чего не будет, – он не посмеет. У меня много рычагов давления на него. Никто не знает, что он со мной сделал, – закончил я.
– Даже если это все правда, – Арсен помахал своей палочкой для риса в воздухе, – ты все равно не сможешь подойти к этому делу с чистой головой, фокусом и каплей здравомыслия, которое ты уже теряешь с каждой секундой. У тебя нет ничего из этого, если дело касается Рота.
– Пришло их время за все заплатить, – прошипел я.
Одна из девушек, которая обслуживала нас, с важным видом подошла к нам, виляя бедрами, словно это был маятник. Она положила перед нами два номера телефона на салфетках и заодно поставила пиво за счет бара.
– Выбирайте, мальчики, – сказала она, подмигнув.
– Их? – Арсен приподнял темную тонкую бровь. – Теперь мы говорим о нескольких людях?
Он засунул одну из салфеток в карман, хотя я знал, что он не собирался звонить. Среди нас троих только Риггс мог чаще всего завалиться в кровать с кем-то, кто не входил в категорию его налогов, потом уже был я, и в самом конце Арсен. Он был знатоком девушек аристократичных, безумно успешных и был избирателен во всем: какой у них вкус, запах и какую одежду носят. Если бы мне нужно было ставить деньги и угадать, кто из нас мог быть психопатом, я бы поставил на Арсена.