Ей не было жаль. Она могла попытаться записаться на прием. Тот факт, что она этого не сделала, что она искренне верила, что я ее увижу, вызывал во мне любопытство.
Я сидел напротив нее, растянувшись на вращающемся стуле Wegner, моей последней рождественской роскоши. Непристойная роскошь была постоянной частью моей жизни. У меня не было семьи, для которой я мог бы делать покупки. Вращающееся кресло должно было стоять в моем кабинете, но Клэр, которой очень нравилось давать вольности и переступать невидимые алые линии, иногда привозила его в конференц-залы и использовала как знак нашей дружбы и близости. Все остальные знали, что им такое никогда не сойдет с рук.
— Почему я, мисс Гиспен? — Я сразу перешел к делу.
— Пожалуйста, зовите меня Аманда. Говорят, вы лучший в своем деле.
— Определите их.
— Все адвокаты по трудоустройству, которых я посетила за последние пару недель.
— Слово мудрости, Аманда — не верьте адвокатам, включая меня. Кого вы в итоге наняли?
Имея дело с судебным процессом о сексуальных домогательствах, я всегда советовал своим клиентам обратиться к адвокату по трудоустройству, прежде чем что-то делать. Мне было важно, с кем я буду работать вместе. Адвокатов в Нью-Йорке было пруд пруди, и большинство из них были так же надежны, как линия метро E, когда шел снег.
— Тиффани Д’Оралио. — Она разгладила невидимые складки на платье.
Неплохо. Но и не дешево. Аманда Гиспен явно имела дело.
— Я знаю, что человек, который обидел меня, будет вооружен конвоем лучших юристов в городе, а вы известны как самый безжалостный судебный пристав в своей области. Вы были моим первым звонком.
— Технически, я был вашим первым заглянувшим. Теперь, когда мы официально встретились, я полагаю, вы думаете, что я не смогу представлять вашего бывшего босса.
Она нерешительно улыбнулась.
— Если вы знали это, почему вы согласились встретиться со мной?
Потому что я лучше вытерплю долгую и мучительную смерть, которую будут избивать миллионы пластиковых ложек, чем буду изображать кусок пылающего дерьма, за которым ты гонишься.
Пробежав взглядом по плоскостям ее лица, я решил, что уважаю Аманду Гиспен. Напористость была моим языком любви, а напористость — мое любимое слово. Плюс, если моя догадка была верна, у нас действительно был общий враг, которого нужно было победить, что сделало нас и союзниками, и верными друзьями.
— Я так понимаю, ваш бывший босс знает, что вы требуете судебного иска. — Я взял мячик от стресса, который хранил в конференц-зале, и покрутил его в кулаке.
— Правильно.
Стыд. Элемент неожиданности был половиной удовольствия.
— Поподробнее.
— Инцидент, который привел меня сюда, произошел две недели назад, но до него были явные признаки.
— Что случилось?
— Я плеснула ему в лицо своим напитком после того, как он пригласил меня сыграть в покер на раздевание в его частном самолете, когда мы возвращались со встречи в Фэрбенксе. Он схватил меня за руки и поцеловал против моей воли. Я споткнулась и ударилась спиной. Когда я увидела, что он снова приближается ко мне, я подняла руку, чтобы дать ему пощечину, но тут ворвалась стюардесса с закусками. Она очень громко спросила, нужно ли нам что-нибудь. Я думаю, она знала. Как только мы приземлились, он уволил меня. Сказал, что я не командный игрок. Обвинил меня в том, что я подавала ему смешанные сигналы. Это после двадцати пятилет занятости. Я сказала ему, что подам на него в суд. Боюсь, это было бы мертвой уликой.
— Мне жаль, что вам пришлось пройти через это. — Я искренне сожалею. — А теперь расскажите мне о смешанных сигналах, о которых вы говорили.
Она судорожно вздохнула.
— Я слышала от кого-то, что он прислал ей свою фотографию. . . своей…своей…штуки. — Она вздрогнула. — И я не думаю, что она была единственной. Поймите, в этой компании, в которой я работала, была целая атмосфера. Мужчинам все сходило с рук, а женщинам приходилось сидеть и терпеть.
Моя челюсть сжалась. Ее нападавший, вероятно, уже был адвокатом по уши. На самом деле, я не удивлюсь, если он работает над ходатайством о прекращении дела по техническим или процессуальным основаниям. Однако, по моему опыту, принцы хедж-фондов любили заключать внесудебные соглашения. Их жертвы тоже не слишком любили оплакивать свои самые щекотливые и постыдные моменты в комнате, полной незнакомых людей, только для того, чтобы потом их разорвали на части адвокаты. Проблема была в том, что я не хотел заключать внесудебное соглашение. Если он был тем, кем я его считал, я хотел отправить его на мясорубку и сделать из него фрикадельки на всеобщее обозрение.