Успокой свои сиськи, Ари. Он не отбрасывал тень. Он не знал о твоем существовании до шести часов назад.
— Я знаю, что мы должны его ненавидеть, но поскольку он проиграет это дело и получит гигантский кусок скромного пирога, не могла бы ты сказать мне, так ли он прекрасен в реальной жизни, как на картинке? — Джиллиан переместилась на моей кровати.
К сожалению, вблизи он выглядел еще лучше. Конечно, я не была достаточно любезна, чтобы признать это.
— Он отвратительный. Достойный бревна. — Я швырнула дурацкий журнал в мусорное ведро неподалеку, не удивившись, обнаружив лицо Кристиана, все еще ухмыляющегося мне с края упомянутого мусорного бака. Этот человек будет преследовать меня всю эту жизнь и, весьма вероятно, следующие четыре, если реинкарнация вообще существовала. — Это все фотошоп. Он похож на помесь людоеда и Ричарда Рамиреса.
— Ричард Рамирес уже много лет как мертв.
— Точно.
Джиллиан поджала губы, явно не купившись на это. В конце концов, она сказала:
— Ну, черт с ним, даже если он выглядит как полубог. Если он преследует твою семью, я тоже считаю его врагом.
— Спасибо. — Я сделала еще один глубокий вдох, чувствуя себя немного лучше после заявления об альянсе. По крайней мере, я лишила Кристиана Миллера возможности встречаться с одной из лучших женщин Манхэттена. Джилли была ловушкой.
— Просто для уверенности — значит ли это, что я могу найти его номер в LinkedIn? — Джиллиан пошутила.
Я ударила свою лучшую подругу по плечу.
— Предатель.
ГЛАВА 8
Арья
Прошлое.
Он был здесь.
Наконец-то.
Я поняла это по шагам. По тому, как они стучали по известняку. Уверенные, размеренные, точные. Его поддельные кроссовки поцеловали пол. Я закрыла глаза, прислонившись к книжной полке в библиотеке, мое дыхание порхало в груди, как бабочка.
Десять месяцев. Прошло десять долгих месяцев. Найди меня.
Укол острых ощущений прокатился по моему животу. Я никогда не делала этого раньше. Я сделала себя недоступной для Николая. Как бы мне ни хотелось ждать его у двери, как нетерпеливый щенок, готовый со всеми книгами и историями, которыми я хотела с ним поделиться, я не делала этого. На этих летних каникулах я хотела заново открыть себя. Быть загадочной и манящей, и все остальное, о чем я читала в книгах, что делает героинь достойными борьбы.
Я была в библиотеке, сжимая в руках черно-белую книгу « Искупление» Иэна Макьюэна в мягкой обложке, в мятно-зеленой атласной ночной рубашке. Я читала книгу в феврале, после того как украла ее из школьной библиотеки только что бы почувствовать, каково это — брать то, что не принадлежит мне, а затем каждый месяц с тех пор, как я ждала, чтобы рассказать об этом Ники. Даже если мы жили в одном городе, мы могли бы также жить в параллельных вселенных. Наши миры не соприкасались, наша жизнь вращалась вокруг разных школ, людей и событий. Только во время летних каникул мы столкнулись. Чтобы вселенная расцвела красками.
Несколько раз в течение года мне не терпелось послать ему письмо или электронное письмо или даже взять трубку и позвонить. Каждый раз мне приходилось отговаривать себя от уступа. Он никогда не искал меня в перерывах между летом — зачем мне это? Может быть, для него мы были не более чем убогой версией летнего лагеря. Может быть, мы даже не были друзьями. Всего лишь двое детей, проводящих лето в замкнутом пространстве, небрежно забытые взрослыми, которые нас создали.
Может быть, у него сейчас есть девушка.
Может быть, может быть, может быть.
Так что я ждала. Тушила книгу. Мариновалась в чувствах, которые она вызывала во мне. Они всегда возвращали меня к нему. Николаю. Мой Ники.
Шаги стали громче, ближе.
Я заправила мухомор за ухо, заставляя сердце биться медленнее. Я была влюблена в Николая Иванова с того первого дня на кладбище, просто я никогда не называла это чувство по имени. Только в этом году, когда все в школе стали объединяться в пары. Наличие парня каким-то образом в одночасье превратилось из постыдной вещи, которой занимаются только плохие девочки, в пик своего существования, и я отстала от этой тенденции. Ни одна из этих пар не общалась друг с другом в учебное время и не тусовалась, но у них был титул, и всякий раз, когда был выход в свет или день рождения, пары шептались друг с другом и целовались.
Поцелуи стали обрядом посвящения. Что-то, что нужно вычеркнуть из списка. В школе не было ни одного мальчика, которого я хотела бы поцеловать.
Единственные губы, которые я хотела бы ощутить на своих, были губы Николая.
Я перелистывала страницы «Искупления» , но слова все время выскальзывали, как бы падая со страниц. Я была удивлена, что у моих ног не было кучи писем. Это было безнадежно. Пытаясь сосредоточиться на чем-то, что не было им.