— Дело не в пари. Ты прав. Мы не можем быть вместе, и я не уверена, что стоит погружаться в это с тобой, когда я так себя чувствую. . .
— Уязвимой? — Я предлагал.
— В замешательстве, — твердо сказала она. — Я через многое прохожу. Так что, если ты ищешь большего, чем дружба, не связывайся со мной. Я не делаю запретного.
Мы были под запретом, когда я не мог позволить себе одежду на спине, а ты попросила меня прижать тебя к полкам твоей библиотеки. Тогда тебе это нравилось, когда ты хотела меня уничтожить.
— Ты передумаешь, — сказал я с большей уверенностью, чем чувствовал.
— Что заставляет тебя так говорить?
— Нам хорошо вместе. У нас есть химия. У нас есть смысл. Обреченные вещи всегда слаще, разве ты не знаешь? Эта штука, — я указал между нами, — никуда не денется, пока мы не примем меры. Ты хочешь друга? Я подарю тебе друга. Но тебе захочется большего. Я гарантирую это.
— Уф. — Она опустила голову мне на плечо, тихонько посмеиваясь. — Я слишком стара для этого.
— Этого — Я прижал руку к ее пояснице, жадно вдыхая ее, вдыхая запах ее предстоящего отъезда.
— Этого. Было легче ненавидеть тебя, когда я совсем тебя не знала.
— Ты всегда знала меня, — пробормотал я ей в волосы.
— Знала? Я думаю ты прав. Моя душа . . . она чувствует себя спокойно, когда она рядом с тобой.
Я мрачно улыбнулся.
Если бы она только знала.
***
На следующий день я прибыл в здание суда со смесью раздражения и облегчения. Арьи там не было, а это означало, что в кои-то веки я мог выполнять свою работу без постоянных хлопот и мучительных вопросов о том, что происходит у нее в голове, но также и то, что я не мог позволить себе роскошь купаться в ее присутствии. Зная, что она всего в нескольких шагах от него.
Вот почему, как только я занялся бумажной работой в офисе, я позвонил ей.
— Откуда у тебя мой номер? — Она печатала на своем компьютере на другом конце провода.
— Ты дала мне свою визитку, помнишь?
— Да. Я также помню, как ты ее выбросил.
— Не важно. Я человек безграничных способностей.
Это был окольный способ сказать, что я заставил свою секретаршу поискать ее в желтых страницах.
— Ты имеешь в виду безграничное дерьмо быка.
— Как насчет хот-догов в Нью-Йоркской публичной библиотеке? У меня есть книга, которую мне нужно одолжить. Семь тридцать, хорошо?
— Во-первых, библиотека закрывается в пять. Во-вторых, нет, на самом деле. —Она перестала печатать на секунду, прежде чем возобновить свою работу. Я был единственным, кто был одержим этим поцелуем? Видимо так. Арья звучала так, будто у нее были другие мысли. — Я не могу. Мне есть куда идти.
— Хочешь компанию?
Просто, блять, предложи ей уже свои яйца. Добавь сюда и твою квартиру, Кристиан.
Если я так отреагировал на один поцелуй, мне определенно незачем было спать с этой женщиной.
— Я не уверена, что ты захочешь составить мне компанию.
— Куда ты идешь?
— На кладбище.
Я уронил ручку, которую держал в руках, откатился назад и повернулся, чтобы посмотреть на календарь, висящий на стене. Дерьмо. 19 марта. День рождения Арьи и Аарона. Я отодвинул стул к своему столу, где мой телефон был на громкой связи.
— Кладбище звучит хорошо. Которое из? — Я сделал вид, что не знаю.
На другом конце повисла пауза.
— Почему ты хочешь пойти со мной на кладбище?
— Разве не так поступают друзья? Быть рядом друг с другом?
— Это то, кто мы сейчас? Друзья?
— Да, — сказал я, хотя давать ей дружбу в обмен на то, что она сделала со мной, было безумием даже по моим меркам. — Мы друзья.
Еще один удар тишины. Я понятия не имел, что делаю.
— Мемориал на горе Хеврон.
— Кого мы навещаем?
— Моего брата.
— Думаешь, я ему понравлюсь? — Это было то, что мы делали тогда. Притворялись, что Аарон все еще рядом. Спорили, дразнились и смеялись вместе с ним.
Арья перестала печатать и вздохнула.
— Я думаю, он бы полюбил тебя.
***
Мемориал на горе Хеврон не изменился. Гигантская плакучая ива все еще была там, паря над могилой Аарона. Я увидел, как очертания Арьи извивались над надгробием ее брата, как вопросительный знак, и мне пришлось остановиться и поглотить ее. Длинноногая и стильная в дизайнерской юбке-карандаш и туфлях на каблуках с красной подошвой. Больше, чем жизнь, и все же не намного больше, чем Арья, которую я встретил почти двадцать лет назад. Светлячок; маленький, но светящийся. Я толкнул кованые ворота, открыв их - роскошь, которой я не имел, когда был ребенком-нарушителем. Арья почувствовала мое присутствие и обернулась, одарив меня усталой улыбкой.