Час спустя после того, как Дирак объявил о четырех погибших, по настоятельной просьбе Принсепа был разбужен доктор Даниэл.
И Задор, и Ховлер, когда Принсеп беседовал с ними, были склонны сомневаться в правдивости слов Дирака относительно гибели Кенсинга и остальных людей.
Командор Принсеп намеревался выяснить сам, какие другие источники и материальное имущество, скрытое от него Дираком, могли оказаться доступны. Кроме того, его волновала ядовитая и загадочная ментальная атмосфера, что царила на станции. Он стал требовать созыва общего собрания всех людей, пребывавших на борту станции. Дирак с показным радушием согласился.
Когда все собрались, командор спросил:
– Что удерживает нас от совместной попытки попробовать использовать двигатели с берсеркера для того, чтобы попасть домой?
В ответ Дирак возразил, что, кроме защитных полей и других средств пассивной обороны, имеющихся у берсеркера, приблизиться к его мозгу или двигателям не представлялось возможным, кроме того, такая попытка, наверняка, оказалась бы самоубийственной.
Второе возражение было выдвинуто Скурлоком и состояло в том, что силовые поля, удерживающие станцию, были настолько мощными, что для их преодоления настоящий уровень развития технологии еще недостаточен. Они физически будут не в состоянии приблизиться к берсеркеру и попытаться проникнуть в глубь его корпуса.
– Но откуда нам знать, если мы не попробуем? Ни у кого из старожилов не нашлось удовлетворительного ответа на вопросы Принсепа. Принсеп заметил:
– Мы захватили с собой кое-что, что могло бы оказаться полезным для технического перевооружения. Поскольку мы не услышали сколько-нибудь убедительных возражений, то намерены испытать их. Если яхта не сможет двигаться, единственным выходом из ситуации остается попробовать высадиться на борт берсеркера и попытаться разведать обстановку.
Принсеп снова обратился к Дираку:
– Как, по вашему мнению, премьер, берсеркер, буксующий станцию, жив или мертв? Или как еще можно охарактеризовать его теперешнее состояние?
Дирак довольно вежливо принялся объяснять:
– На протяжении нескольких веков этот берсеркер оставался совершенно инертным.
– Вы сказали, на протяжении нескольких веков. Не могли бы вы более точно указать время? Дирак уточнил:
– Он оказался инертным почти с самого начала.
– Вы хотите сказать, что этот берсеркер, то есть его состояние за три столетия совершенно не изменилось? И все же вы не смогли что-то предпринять против него?
– Вам легко, командор, обвинять...
– Вы даже не предприняли попытки?
– Повторяю, тому, кто не делил нашу судьбу, не боролся за выживание, легко критиковать нас и ту дорогу, которую мы выбрали. Я уверен, что в техническом смысле берсеркер не совсем мертв.
– Потому что его двигатель функционирует.
– Поэтому тоже.
– Потому что несомненно действует какая-то астронавигационная система. Автопилот и другая аппаратура, удерживающая машину на одном и том же курсе. Силовые поля, буксирующие станцию. Что-нибудь еще?
– Все остальное относится к области фантастики. Все же нам не следовало бы доверять берсеркеру, не так ли?
– Позвольте мне сказать это по-другому. Насколько вам известно, много лет назад он прекратил попытки уничтожать людей?
Дирак, образец сдержанности, покачал головой:
– Боюсь, что мы только испытываем его терпение.
– Не понимаю. А как насчет трех людей, что погибли на яхте? Неужели все они были убиты в стычке между собой?
– Никто из них не был членом вашей команды. И я не считаю возможным обсуждать с вами то, что они делали.
– Члены моей команды находятся в медроботах на борту того судна, и я...
– Члены вашей команды находятся в такой же безопасности, как и все остальные люди. Командор, вы просто невозможный человек. Мы достигли той точки, когда я считаю лучшим рассказать вам обо всем без обиняков, хотя не намеревался этого делать. Но думаю теперь вы сумеете лучше понять нашу ситуацию. Время от времени мы вступаем с берсеркером в контакт.
– О, что же это за контакт?
– Нам было необходимо достичь с ним перемирия. Обоюдовыгодного соглашения, — спокойно объявил премьер.
– Что за соглашение?
– Подразумевающееся,— создавалось впечатление, что премьер прекрасно владеет собой.— Вы все еще не понимаете нашей ситуации до конца, сэр.
Лейтенант Тонгрес взорвалась:
– Это и наша ситуация сейчас!
Дирак смерил ее невозмутимым взглядом.
– Согласен, но, похоже, что вы до сих пор не понимаете ее.
Командор, стараясь хотя бы на время положить конец обвинениям, поднял руку. Он задал разумный вопрос:
– Я очень хочу понять нашу ситуацию, говоря вашими словами. И правда, если бы вы мне объяснили, я бы гораздо лучше понял, что, черт возьми, происходит. И остальное тоже. Я настаиваю на правде. Объясните, что вы подразумеваете под перемирием?
– Чтобы понять это, вам понадобится время. Пожалуйста, не старайтесь запугать меня, командор Принсеп. На этом судне ваша власть на меня не распространяется. Скорее вы должны подчиняться моей.— Дирак величественно повернулся к нему спиной и удалился.
Когда кто-то из людей Принесла предпринял попытку последовать за ним, Скурлок встал на пути:
– Все, что он пытается сказать, может быть сведено к следующему: мы не трогаем его, и он не трогает нас,— подвел черту под разговором он.
Командор Принсеп также решил не раскрывать карт, во всяком случае пытался оттянуть этот момент во времени. Он боялся, как бы не развернулась борьба между людьми на станции.
Все же, чем больше он обдумывал сложившееся положение, тем более сложным оно представлялось ему. Присутствие старожилов на их первом собрании не оправдало его надежд. Все на борту станции к моменту появления людей с “Симметрии” были хорошо накормлены и одеты. Системы жизнеобеспечения лаборатории работали слаженно и бесперебойно, также, как и на борту яхты: водородные станции, вырабатывающие электроэнергию, как и следовало ожидать, могли обслуживать еще многие поколения. Поддерживающие режим машины тоже работали. Медроботы также сохранили способность ухаживать за тяжелобольными и ранеными.
Поля, генерируемые системой искусственной гравитации, все еще сохраняли внутри станционного корпуса соответствующие параметры. Машины повторной переработки могли быть запрограммированы на создание новых тканей,— если бы вдруг это кому-нибудь пришло в голову,— и вполне могли справиться с задачей создания новых фасонов, если бы это кому-нибудь могло понадобиться. Должно быть, некоторые машины на борту были установлены специально для того, чтобы их можно было использовать для нужд будущих колонистов.
Принсепа продолжала волновать судьба раненых, он старался внимательно следить за их состоянием. Следил он и за тем, чтобы их регулярно навещали.
Ховелер и Задор пристрастно расспрашивали Принсепа о том, что могло произойти с остальными кораблями флота. Теперь медицинские работники страстно желали, в то время как все остальные обитатели станции боялись,— прибытия новых людей. Верилось, что спасатели прибудут на мощном корабле. Премьера перспектива этого очень страшила. Для Дирака прибытие новых людей означало бы крушение его заветных мечтаний. Несколько столетий назад он начисто исключил возможность спасения. И планируя дальнейший ход событий, он перестал допускать и мысль о таком повороте судьбы.
Принсеп решил, что с его стороны будет разумным создавать впечатление, что прибытие новых кораблей реально, сам он, конечно, не верил в это. Но вера других в это — подрывала власть Дирака.
Последняя версия Николаса Хоксмура сразу после перепрограммирования стала размышлять над сложностью ситуации, в которой он оказался. Другие люди на борту, знавшие ранее две его прежние версии, называли теперь его Ник-3. Самому Нику две его прежние ипостаси казались совершенно чужими, хотя отдельные воспоминания были и общими.