— Пятьдесят облигаций, по десять тысяч каждая, все гарантированные правительством и пригодные к свободному обращению, — начал Норрис, облизнув пересохшие губы, прежде чем говорить. — Они составляли большую часть состояния Стиллсона, с которым я работал. Мы закончили с расчетами — в мои обязанности третьего секретаря входит рассмотрение доверенностей и наследственного имущества. Все необходимо было закончить к сегодняшнему вечеру. Вчера вечером я задержался на работе, поэтому облигации и другие бумаги нельзя было вернуть в хранилище, где замок снабжен часовым механизмом — оно уже закрылось, и я оставил их на месте, чтобы поработать над ними сегодня утром до разблокировки.
— И часто ли так бывает, что ценные бумаги хранятся в маленьком сейфе этого кабинета? — спросил Колтон.
— В этом нет ничего необычного. Сейф почти столь же надежен, как и хранилище, разве что хронографа не хватает. На самом деле этот офис и сам по сути является частью хранилища — стены толщиной в четыре фута армированного бетона, окон нет. Единственный вход в комнату, дверь из листовой стали, ведет в небольшую кабинку, которая в течение дня постоянно занята Томпсоном, главой траста, а также клерками, выполняющими рутинную работу. Ночью за кабинетом присматривает один из двух наших сторожей. Они никогда не оставляют его без присмотра, так как там часто оставляют ценные документы из хранилища, чтобы мы могли работать над ними до девяти вечера — в это время главное хранилище запирается. Кроме того, чтобы добраться до стальной двери в кабинет, сначала нужно попасть во внешнюю и внутреннюю стальную кабинку, а для этого в свою очередь — в маленькую прихожую, которая запирается на стальную дверь. Также здесь оборудована сигнализация против взломов, которая вызывает охранников и передает сигнал в отдел взломов Ассоциации защиты банков, членом которой мы являемся. Не было никаких следов взлома, сейф был открыт с помощью комбинации, которую знали только я, мистер Монтроуз и мистер Симпсон.
— Сторожа имели возможность беспрепятственно пройти через дверь?
— Оба они служат банку уже сорок лет. Они совершенно вне подозрений, к тому же оба неграмотные. Хотя они и могли попасть в кабинет, они не смогли бы открыть сейф, да если бы даже им это и удалось — они бы ни за что не догадались украсть все мои рабочие заметки в отношении этого дела или облигации, но абсолютно все бумаги пропали. Впрочем, мы послали за сторожами, они будут здесь с минуты на минуту.
— Значит, сделанные вами записи также украдены?
— Да, все.
— Кто-либо из остальных служащих банка знал о том, что облигации в этом сейфе?
— Вероятно, несколько человек.
— У кого из них был доступ в этот кабинет в какое-либо время?
— Только у Томаса, главы по работе с клерками.
— Ему можно доверять?
— Он состарился на службе в этом банке.
— Вам иногда помогали другие клерки?
— Томас забирал документы из кабинета и передавал их клеркам, которые работали с ними в других частях здания. Все бумаги должны были вернуть мне до закрытия, так и произошло — я все тщательно проверил, перед тем как они разошлись по домам.
— Кто-нибудь еще заходил сюда вчера, когда вы работали с документами? Кто угодно, кто мог увидеть облигации?
Норрис умолк на мгновение, а затем ответил, практически шепотом:
— Мисс Ричмонд и ее мать заглянули сюда на пару минут…
— И я тоже заглядывал, ей-богу! — вмешался Симпсон. — Я помню, что заходил спросить, как идут дела с документами Стиллсона. Я как раз закончил свою часть работы и зашел сюда. Мне показалось, что я продержал у себя некоторые бумаги слишком долго.
— За мисс Ричмонд послали? — спросил Колтон, не обращая никакого внимания на первого вице-президента.
— Ну разумеется, — хохотнул полицейский. — Узнав о том, что эта артистка была здесь после закрытия, да еще с коробкой якобы от портного, мой напарник сразу же отправился к ней в отель.
— О Боже! Вы… — Норрис, потемнев от гнева, вскочил на ноги. Колтон опустил свою руку ему на плечо и мягко усадил его обратно. Сидни Темз, которому все женщины казались не иначе как ангелами, сжал кулаки.
— Это правда? — в голосе Колтона зазвучали новые нотки. Норрис, казалось, осознал сложившуюся угрозу, выкрикнув:
— Она невиновна, говорю я вам! Это не может быть она. Ведь она… Послушайте же, она — моя жена!
— Ваша жена! — повторили все присутствующие: полицейский произнес это с торжествующим смехом, президент Монтроуз с ужасом, Сидни Темз с удивлением, а Симпсон — с подавленным вздохом, словно задохнувшись на этих словах.