Она оказалась одна в четырехместном купе. Могла бы лечь и вздремнуть. Могла бы. На столике стакан. Бутылка с водой. Пачка сигарет. Голубая биковская зажигалка. Выкурила всего одну сигарету. Не в купе. Вагон же для некурящих. Пошла курить в вагон-ресторан.
Все-таки нет. В вагоне-ресторане выпила чашечку кофе и купила бутылку воды. И, лишь выпив свой достаточно горячий кофе, отправилась выкурить сигарету в вагон для курящих. Следующий вагон. И вступила в задымленное пространство со страхом на сердце.
На сей раз страх не имел ничего общего с представлением, с образом мертвого Поля, одинешенького на вилле. Или все общее. Скорее уж. Со страхом именно таким его и увидеть. Этот страх перекрывал все остальные. Всех их поддерживал. Навязывал состояние тотального страха, из-за которого она оказалась настолько чувствительной к тому, что увидела в вагоне-ресторане.
Еще более пугало присутствие этих двух мужчин из-за того, что вагон-ресторан был пуст. Войдя туда, Люси решила, что они вот-вот набросятся друг на друга. Сцепятся и забьют друг друга до смерти. Подозрительные, свирепые с виду типы. Два дикаря, которые издали наблюдали друг за другом, друг на друга, собственно, не глядя. Но на все это. Люси было наплевать. Что и страшило. Страшило до самого прибытия. Чего она не хотела. Чтобы при этом присутствовала сидевшая за кассой ресторана молоденькая девушка.
Девушка, кажется, не беспокоилась. Улыбнулась Люси. Вернула ей сдачу, и Люси подумала: Все дело во мне. Сама вбила себе в голову. Просто потрясена. Она все еще думала об этом, когда поезд благополучно остановился. Она приехала.
Вышла на перрон. Пала, как и муж, жертвой жуткого перепада температур. Разница градусов десять, не меньше. Между вагоном с кондиционером и солнцепеком снаружи. В куда лучшем состоянии, нежели Поль. Можно даже сказать, в полном здравии. Все шло гладко. До сих пор везло. С ней было все в порядке. Да и смерть Поль взял на себя. Наконец напрямую. Вот так. И ничего тут не поделаешь. Нужно с этим смириться. Или нет. Люси с этим не смирилась.
Как бы там ни было. Лучше мужа перенесла температурный удар. Ни удушья, ни головокружения. Быстро приноровилась дышать прогретым воздухом. И, смешавшись с прочими путешественниками, направилась по залитому среди прекрасной сельской зелени солнцем перрону.
Подземного перехода здесь не было. Пришлось переправляться через пути. Со страхом, тем же страхом, что и всегда, она попирала опасность. Рельсы, сверкающие, убегающие, зовут вас, увлекают за собой. В глубине которых что-то отражается. Возможно, истинная пустота. Не говоря уже о шальном поезде, который может возникнуть в любой момент. Но нет. Этого нет и не бывает. Есть только я. И не иначе. Устала. Очень. Слишком. А это только начало.
Все это или почти все стерлось, когда она увидела у входа на крытый вокзал молодого парня с поднятой на вытянутых руках табличкой: «Лазурные струи».
Это я, сказала она, останавливаясь перед ним. Знаю, сказал парень, я вас узнал. Люси: Тогда почему вы размахиваете этой нелепой табличкой? Чтобы на нас обратили внимание? Могли бы просто меня подкараулить. Высмотреть, когда я появлюсь. Узнать. Верно, сказал парень. Сердитесь? Нет, сказала Люси. Багажа нет? Нет, сказала Люси. Тогда пошли.
Парень галантно распахнул перед ней дверцу и подождал, не закрывая, пока Люси с удобством расположится на заднем сиденье «мерседеса». Если бы она носила юбку. Воспользовался бы этим, чтобы исследовать ее ноги. И, нет сомнений, нашел бы их все еще очень и очень привлекательными. Для женщины ее возраста. Она была в брюках редкого серого цвета. Подходящий к нему миниатюрный топ. Тоже серый. Того же оттенка, что и кожа сандалий.
После чего мастерски выбрался из забитого машинами паркинга. Потом из наводненных машинами улиц. Красные огни светофоров, которые он проскочил на желтый. И вскоре смог вывести громоздкий универсал на шоссе. Царство света. Бесшумности, напора и мощи. Отгороженные сельские ландшафты постоянно открывались дальше, ближе к морю.
«Мерседес» некоторое время ехал по шоссе. Парень заговорил с Люси примерно так: Вот тут слегка, сказал он. Наблюдаю за вами в зеркале. И чем больше гляжу. Вы все еще сердитесь. Тем больше прихожу к выводу, что вы в моем вкусе. Мы так похожи. Блондины с голубыми глазами. Да-да, знаю, что вы сейчас скажете. Что вы мне в матери годитесь. Ну и что? Это ничего не значит. Наоборот. Так даже лучше. Что может быть сильнее такой любви.
Люси: Смотрите на дорогу. И, если можно, поднажмите. А то тащимся.