Всё, что написано в книге Закона, надо исполнять постоянно, потому что, нарушив хотя бы что-то из Закона, мы сразу оказываемся виноваты перед Законом. И поэтому жизнь ортодоксального иудея, жизнь благочестивого иудея превращается в постоянное выполнение ритуальных заповедей, которое заслоняет от него вообще всю реальность, делает человека абсолютно нечувствительным к реальности, абсолютно нечувствительным к тому, чтó происходит вокруг него, потому что он должен все бесчисленные заповеди, которых более шестисот, соблюсти. И, таким образом, жизнь превращается в детскую игру, когда надо, кидая фишку, пройти и не сорваться с дороги, попав на какую-то ненужную цифру.
Это тупик, в который заводит человечество ортодоксальный иудаизм. Мы это очень хорошо видим на примере государства Израиль, где ортодоксальные иудеи постоянно заводят жизнь целого народа в тупик. Что такое иудейская ортодоксия, мы все увидели в минувшее воскресенье, когда был убит Ицхак Рабин – совершенно потрясающий человек, выросший из обычного военного в политика мирового масштаба, человек мира, человек, который начал диалог с Арафатом. А представляете себе, как это было трудно? Арафат очень сложная личность, чтобы не сказать больше, но Рабин сумел начать этот диалог и блестяще провел его, и мир на Святой земле всё-таки установился, причем не только мир с арабами, но и мир внутри Израиля, мир с христианами. Во времена премьерства Ицхака Рабина прекратились погромы христиан, их церквей и монастырей в Израиле, которые всегда имели место, особенно в тот период, когда у власти была партия «Херут» во главе с Менахемом Бегином. А Ицхак Рабин – это был человек, которого действительно сейчас оплакивает весь Израиль. Может быть, кто-то видел по телевидению студентов, которые всю ночь стояли с горящими факелами перед зданием кнессета. Это были мальчики и девочки, которые хотят учиться, которые хотят жить в ХХ веке и не быть рабами бесконечного ритуала, потому что, повторяю, жизнь ортодоксального еврея превращается в такое исключительное выполнение ритуала, когда всё живое из жизни уходит.
Со времен апостола Павла прошло уже два тысячелетия, но ситуация, о которой он говорит, остается очень острой. И до сих пор всякий, кто весь Закон выполняет, но нарушит хотя бы одну заповедь, оказывается виновным перед всем Законом. Закон можно исполнить, только выполнив все заповеди сразу. Ну, понятно, что это невозможно. А Христос есть воплощенная Тора, Христос есть воплощенный Закон. Как апостол Павел говорит: явилась правда Божия во Христе Иисусе. Вот это место Послания к Римлянам: «Но ныне, независимо от закона, явилась правда Божия, о которой свидетельствуют закон и пророки…» (Рим 3: 21 и след.). Христос есть воплощенный Закон. И поэтому для христиан открывается новый путь. Не путь выполнения каждой из шестисот тринадцати заповедей по отдельности, а путь подражания Христу, путь движения по жизни вслед за Ним. Этот новый, совершенно удивительный путь, новый не только для эпохи апостола Павла, но новый для каждого поколения и для каждого нового человека, и предлагается здесь, в этом послании. Это путь веры, это путь вслед за Иисусом по Его дороге. Повторюсь: путь подражания Христу, Который есть воплощенная справедливость, воплощенный Закон. И, идя за Ним, уже не надо выполнять каждую заповедь в отдельности, их теперь можно выполнять все вместе. Они переросли во что-то другое, что-то абсолютно новое. Этот момент, наверное, можно назвать эпилогическим для всего Послания апостола Павла к Римлянам.
Итак, здесь предлагается не просто путь веры, но путь за воплощенной справедливостью, путь подражания. Если путь веры считали своим протестанты, то путь за Христом и путь подражания – это путь Церкви с первых веков ее существования на земле. И таким образом оказывается, что этот текст из текста-спора, из текста-конфликта превращается в текст нашей встречи, если мы его читаем на современном уровне, если мы глубоко вдумываемся в каждое его слово. И добавлю еще под конец, что особенной, удивительной чертой Послания апостола Павла к Римлянам будет потрясающая откровенность апостола, который говорит не о грехе вообще, а о своем грехе в частности; который, говоря о грешащем человечестве, не противопоставляет себя ему, а выступает именно как один из тех, кто это человечество составляет и прямо и откровенно говорит о своем грехе.