Каков же подтекст предположенных мной предпочтений Бога и Адама и Евы? Заметьте сперва, что стратегия Адама и Евы быть неограниченными независимо (А'/А') доминирует: их итог, ассоциируемый с этой стратегией, по меньшей мере так же хорош, как, а иногда и лучше, как итог, ассоциируемый с другими тремя стратегиями, независимо от выбора Бога. Особенно, если Бог выбирает I, А'/А' дает Адаму и Еве итог 3, который лучше, чем А/А и А/А', дающие (2), и хорош, как то, что дает вариант А'/А, с другой стороны, если Бог выбирает I', А'/А' дает Адаму и Еве итог 4, который не может быть одобрен. Так, А'/А', безусловно, является лучшей стратегией Адама и Евы, независимо от того, какую стратегию (I или I') выберет Бог — и это, вероятно, выбор, который бы сделал рациональный игрок в этой игре. Фактически, я определяю рационального игрока как игрока, который выбирает доминирующую стратегию, если таковая имеется.
В отличие от Адама и Евы, у Бога нет лучшего выбора в игре с ограничениями. Если бы Адам и Ева выбрали А/А или А'/А, Богу следовало бы выбрать I', потому что эта стратегия обеспечила бы ему лучший итог (4); однако, если Адам и Ева выбрали бы А'/А' или А/А', Богу следовало бы выбрать I, ведь эта стратегия предохранила бы его от получения наихудшего результата (1) в обоих случаях. Тот факт, что ни I, ни I' не являются, безусловно, лучшим выбором для Бога — «лучший» зависит от того, что впоследствии сделают Адам и Ева — показывает, что у Бога нет доминирующей стратегии в игре с ограничениями.
Какую же стратегию выберет Бог как рациональный игрок? Так как стратегия Адама и Евы А'/А' (независимо неограниченны) является доминирующей, Бог мог бы предположить, что, как рациональные игроки, они выберут именно ее. Предвидев их выбор А'/А', Бог выберет наложение ограничений (I), потому что это дает Ему высший исход (2), чем I' (1). (В общем, игрок без доминантной стратегии рационален, если из-за выбора доминантной стратегии другим игроком он выбирает стратегию, которая дает ему высоко оцениваемый результат из всех ассоциируемых с доминантной стратегией другого игрока).
Выбор Богом I и Адамом и Евой варианта А'/А' дает результат (2, 3). Так как это результат, которого добились бы рациональные игроки (определенные ранее), я определяю его как рациональный результат.
Хотя это почти наилучший результат для Адама и Евы, это почти наихудший результат для Бога. Тем не менее, это продукт рациональной игры двух игроков и, фактически, результат, выбранный в этой библейской игре.
Может показаться странным, что такой низкий результат для одного игрока (особенно Бога!) может быть назван рациональным. Однако, как я покажу позднее, Бог частично отыгрывается в финальной игре с наказанием, в которую Он играет с Адамом и Евой, осознавая свой почти лучший результат. Игра с ограничениями и сразу же две следующие игры (игра с искушением и игра с разделением ответственности) — прелюдии к этой финальной игре, которую я считаю наилучшим критерием оценки действий Бога и других игроков после сотворения. Как я покажу в последующих разделах, когда Ева поддалась искушению змея, успех змея обеспечил Богу оправдание «беспристрастного» правосудия — добившись от Адама и Евы признания греха с просьбой оправдания в силу смягчающих обстоятельств.
Принимая во внимание установленные мною предпочтения игроков, анализ этого раздела демонстрирует, почему в интересах Бога было наложить ограничения на поведение Адама и Евы, и почему было в интересах Адама и Евы проигнорировать подобные ограничения. Однако особые причины почему Ева поддалась соблазну змея — чем предпочла своим умом ослушаться Бога — можно лучше понять в контексте игры, в которую она сыграла со змеем, у которого, как и у других игроков, были предпочтения.
Я уже описывал обмен, который совершили Ева и змей. Змей, кажется, хотел управлять лишением Евы небесной милости, хотя его мотивы для подобного желания никогда не были явными. Будучи проницательным животным, как признает Библия, мне кажется, змей отлично знал последствия ослушания Бога и предпочел бы не искушать Еву, если бы она в любом случае съела запретный плод. Фактически, вопрос, который змей первоначально задает о том, какой плод Бог запретил есть Адаму и Еве, был вполне безобидный — очевидно, змей всего лишь искал информацию.
Как я предположил в разделе 2.4, этот вопрос казался тщательно продуманным, чтобы выудить из Евы признания, что только плоды одного дерева были запретными. Очевидный подтекст этого вопроса был в том, что запрет Бога нельзя считать серьезным, если он касается только одного дерева во всем Эдемском саду.