Если считать Ч игроком, обладающим движущей силой, тогда он может установить итог (3, 4), который ВС предпочтет варианту (2, 3), при условии, что ВС должен остановиться на каком-нибудь из этих двух ходов, когда следующий ход будет его. Если идея «вынуждения» ВС открыть себя — и на этой основе вынуждения Ч поверить звучит абсурдно, будет полезно вспомнить, что Бог прилагал усилия, чтобы продемонстрировать свои внушающие трепет силы новым поколениям. Ради этого же Бог временами покидал сцену, чтобы испытать веру нового поколения, обычно вынужденный вернуться, чтобы снова насаждать веру. Последствия движущей силы, вне зависимости, обладает ли ею Ч или ВС, лучше всего интерпретируются в игре с откровением, происходящей на расширенном отрезке времени. Воспоминания увядают, заставляя ВС переходить от неоткровения к откровению, когда следующее поколение не понимает или не ценит раннего присутствия ВС. Даже когда ВС двигается в обратном направлении, от веры к неверию, его действия не кажутся несогласованными, если другой игрок — Ч. Поэтому беспокойство, которое я испытывал насчет недостижимых ходов, развеяно в расширенной игре, в которой меняется принадлежность Ч.
Так как игра с откровением — это цикличная игра с двумя оптимальными исходами Парето, один из которых может установить любой игрок, ее лучше рассматривать как игру-движение, в которой любой игрок, если он обладает движущей силой, может добиться своего лучшего исхода. Хотя обычно через это временно «проходишь», так как другой игрок может ответить сменой стратегии. Наконец, игрока без движущей силы могут заставить остановиться. Но если этот игрок — Ч и он временно верит без доказательств, тогда, вероятно, он будет заменен другим Ч, менее благочестивым перед лицом непостижимого ВС.
Осуществимость может препятствовать слишком быстрым переходам со стороны игроков, но фундаментально, игра с откровением — это игра на все времена. Ее скорее текучесть, чем стабильность низшего исхода Парето по эквилибриуму Нэша, кажется наиболее яркой чертой. Теория ходов освещает ее неустановившуюся природу, поскольку игроки колеблются между верой и неверием, когда завершают цикл через два оптимальных по Парето исходов с движущей силой (3, 4) и (4, 2).
Я с самого начала подчеркивал, что моя интерпретация целей игроков в обеих играх с проявлением заботы и откровением далеко не ханжеская. Если читатель не согласен с целями, которые я обозначил, он или она могут предложить альтернативные цели и исследовать их разветвления, используя теорию игр и теорию ходов.
В игре с проявлением заботы есть уникальный эквилибриум Нэша, но стратегия Авраама, ассоциируемая с ним, не та, которую он выбирает согласно библейской истории. Чтобы объяснить, почему даже заботливый Авраам мог отклониться от доминантной стратегии и вместо этого принести Исаака в жертву, я рассмотрел возможность того, что Бог обладал силой угрозы, и что Авраам не желал колебаться перед ее лицом.
Но Авраам, вероятно, мог сделать выбор и не приносить Исаака в жертву, и избежать сурового наказания, потому что для Бога цена выполнения своей неявной угрозы была бы высока. Более того, как Авраам мог не знать, что у Бога был свой интерес в том, чтобы сделать его прародителем Его избранного народа, когда, как раз перед приказом принести в жертву Исаака, Бог в шестой раз пообещал ему многочисленных потомков?
Если бы Авраам действовал, чтобы спасти Исаака, в глазах кого-то он казался бы человеком, обладающим моральной стойкостью, а в глазах других ему недоставало бы веры. Но если отбросить мораль, как фактический выбор Авраама по Библии имел рациональное объяснение (на самом деле, несколько объяснений, как я показал ранее), так и его противоречащее фактом действие. Вкратце, теория игр и теория ходов помогают нам понять, что произошло — и при каких обстоятельствах могли произойти различные события.
Я установил, что игроки в игре с откровением обладали скорее движущей, чем угрожающей силой, что в этой игре устраняет низший исход Парето по эквилибриуму Нэша — в котором ВС не открывает себя, а Ч не верит — независимо от того, кто именно обладает этой властью. Можно предположить, что ВС обладал бы движущей силой и был способен добиться своего наиболее предпочитаемого исхода, заставляя Ч поверить и без всяких доказательств.
Однако так же разумно то, что, когда эстафета передается новому поколению людей, которые не помнят наказания, которое настигло их предков за недостаток веры, цикл игры завершится неверием. ВС будет вынужден открыться, возможно, через возмездие, которое он нашлет на неверующих, и вера в ВС будет восстановлена.