Обезьяна выплюнула финиковую косточку и склонила голову набок. Юноша стиснул зубы, примерился и с силой ударил острым камнем по более плоскому. Во все стороны брызнули каменные крошки. Обезьяна оживилась, захлопала в ладоши и возбуждённо ухнула несколько раз. Сияющий от радости ангел протянул ученице камни:
— Держи. Этот камень кладёшь, а этим бьёшь по краю. Ну, ты сама всё видела. Давай.
Обезьяна надула губы и издала звук, похожий на лошадиное фырканье.
— Ты будешь эволюционировать или нет, зараза такая?! — заорал потерявший всякое терпение ангел.
Обезьяна изобразила ужас и закрыла голову руками. Сквозь мохнатые пальцы на юношу с любопытством поглядывал живой чёрный глаз.
Ангел схватил обезьяну за плечи и взмолился:
— За что ты так со мной?! Ты же знаешь, кто мне это поручение дал. Говорит, можешь на небеса не возвращаться, пока из обезьяны человека не сделаешь. Тебе что, трудно стать человеком?
Обезьяна поглядела вверх и задумалась.
Плечи ангела поникли. Он отпустил ученицу и поплёлся в близлежащие заросли.
Через некоторое время ангел вышел из кустов, держа в руках аккуратно сложенную хламиду. Крыльев за плечами не было, на бёдрах красовалась импровизированная юбка из широких инжировых листьев, тщедушная грудь от холода покрылась пупырышками. Не глядя на обезьяну, он сел около пальмы, пододвинул к себе палку, поднял с земли камни, положил один из них на плоский булыжник и начал уныло лупить его другим камнем.
Обезьяна подобралась сзади и, нежно уукая, принялась перебирать его волосы.
— Эй, мелкие, кто моё СЛОВО из хранилища стащил? Ну, чего так смотришь? Ты взял?
— Нет! Честно! Я уже забыл, когда в хранилище лазил.
— Значит, ты?
— Какое ещё СЛОВО? Некогда нам было! Мы всю неделю те чёрные дыры заделывали, что ты приказал! Сам же требуешь, а потом придираешься.
— Что-то вы долго заделываете. И если окажется, что в них опять разный мусор набился, заставлю при мне всё вычищать и снова конопатить. Нечего так смотреть, в следующий раз хорошо подумаете, прежде чем палить в белый свет. Да, так вот: если узнаю, что кто-то из вас СЛОВО взял… Нет, будет лучше, чтобы я такого не узнал. Гораздо лучше для вас обоих. Понятно?
— Да.
— Да. А можно спросить?
— Ну?
— А что это за СЛОВО было?
— Идеальный строительный материал. Чуть язык не сломал, пока такой удачный образец не получился. Самое досадное — дубликат сделать не успел. Нет, ну как обидно всё-таки… Пойду, наверное, ещё раз хранилище прочешу: может, всё-таки закатилось куда-нибудь.
— Всё, он ушёл. Говори, куда СЛОВО дел.
— Так я же…
— Ой, только не надо, не начинай. Это ему можешь зубы заговаривать, а мне не получится. Ну?
— Ладно, только не проболтайся случайно. Идём, покажу.
— Ухххх… Классная штуковина! Долго делал?
— Да нет. Примерно неделю. Жалко, уронил её как раз перед тем, как воду наливать, так что вся разметка смазалась, а когда поднимал — вот тут и тут вмятины получились. Ну, с ними-то ладно, всё равно под водой почти не видно, а с горами труднее: начал сошлифовывать, а они уже подсохли, крошиться начали, так что я в таком виде и оставил. И помятые материки тоже. А чё, эти кривули прикольнее ведь, чем ровные квадраты, скажи?
— А это кто? Ну вон те, маленькие, с камнями, привязанными к палкам. Главные обитатели? Смешные какие.
— Да что-то не особо смешные. Когда я их делал, то думал, что они сразу начнут домики строить и размножаться. А они попрятались в дырки в горах и ничего не строят. И почти не размножаются. Заболели, наверное. Затопить их, что ли?
— Да нет вроде, не похожи на больных. По-моему, им просто тяжело камни таскать. Ты туда крошек насыпь, которые остались от СЛОВА. Всё-таки идеальный материал.
— О! Точно! Так… Ещё горсточку… Всё, хватит. Закрывай крышку. Ну что, будем ждать?
— Да ну их, слишком долго сидеть придётся. Завтра посмотрим.
— Где ты бегаешь? Я тебя целое утро ищу!
— А что?
— Там эти маленькие такое построили! Бежим смотреть!
— Ого! Вот это домик! Почти до крышки достаёт! Так они, пожалуй, скоро наружу выберутся. А ты не смотрел, они внутри уже размножаются?
— Не-а. Надо будет размножение у них как-то простимулировать. Удовольствия добавить, что ли…
— А, вот вы где! А это что ещё такое?
— Ничего!
— Ничего!
— И откуда это ничего взялось? И что за крошки везде валяются? М? Чего молчите? Говорите, не брали СЛОВА? Значит, так: доступ во внешний континуум на две недели отменяю, сидите дома. Благо, заняться есть чем: постройку снести, поверхность от крошек тщательно очистить. Ясно? Чтобы ни единого СЛОВЕЧКА не осталось! А там посмотрим, что со всем этим делать. Тоже мне, строители — такое СЛОВО загубили…
Уже битый час Господь виновато топтался рядом с девушкой и приговаривал:
— Ну хватит… Ну не надо… Ну пожалуйста…
— Да-а, не надо… — выдавила из себя заплаканная девушка и вытерла слёзы сразу обеими руками. — Как это не надо? Мы же с Адамушкой одна кровь, одна плоть!
— В ребре крови нет, да и плоти, собственно… — опасливо заметил Господь и заранее втянул голову в плечи.
— И что с того? Всё равно я его люблю! А вместе мы быть не можееееееем… — заревела девушка и в отчаянии замолотила кулачками по коленкам.
— Ну да… Моя недоработка, — вздохнул Господь.
— Теперь он… хлюп… с этой дурой глиняной… хлюп… всю жизнь… а со мной… хлюп… ааааа…
— Ты же умная, сама всё понимаешь… — Господь покосился в сторону недолепленной Евы, осторожно погладил рёву по голове и продолжил: — Адаму ведь нужно плодиться и размножаться? Нужно. А с тобой…
Он грустно посмотрел на девушку и развёл руками.
— Даже я не могу из части целого сотворить такое же целое. Ну как я из маленького ребра сделаю большую женщину?
— Ыыыыыыыы…
— Зато ты вон какая красивая получилась, — как бы невзначай заметил Господь.
— Ыыыы… Да?
— Конечно. Резьба по кости всегда эффектнее смотрится, чем гончарное изделие, а миниатюра — это вообще верх мастерства! Это тебе кто угодно… хм… короче, просто поверь.
— Ыы… Это Ты говоришь, чтобы меня успокоить, я знаю!
— Да ты что! — возмутился Господь, добыл из складок хламиды маленькое зеркальце и прислонил его к стеблю ромашки. — Сама посмотри!
Девушка оглядела себя с ног до головы и наконец улыбнулась сквозь слёзы.
— Ну вот, наконец-то… И здесь посмотри… А теперь сюда, голову поверни налево, руку подними… — ворковал Господь, медленно вертя зеркальце вокруг девушки. Та зачарованно следила за отражением и изгибала тело, принимая самые соблазнительные позы. — И вообще зачем тебе этот увалень? Давай я тебе кого-нибудь в пару из ребра вырежу! Вон сколько кусков ещё осталось — на дюжину таких, как ты, хватит, не меньше. И ты с ними тоже будешь одна плоть и кровь. Вернее, одна кость. Сейчас ещё и другое ребро выну, чтобы беднягу не перекособочивало…
Девушка просияла, но её лицо тут же приняло озабоченное выражение:
— А как же Адам? Думаешь, до него не дойдёт, что Ева не из ребра сделанная, а такая же, как и он?
— Нипочём не дойдёт, — решительно заявил Господь. — Я знаю, я ему сам мозги лепил. Он всегда будет думать, что женщина ему обязана своим существованием и поэтому должна подчиняться. Ну что, успокоилась? Давай я тебе подарок сделаю, раз уж так опростоволосился. Одно желание за мной. Загадывай, чего хочешь..
Малышка в последний раз шмыгнула носом и расплылась в улыбке.
— Хочу крылья.
Приёмыш
Под плотной оболочкой раздавалось еле слышное ворчание.
— А я говорю — нет. Ты ещё слишком мал, — через некоторое время перебила его темнота.
Он притих и засопел. Темнота выжидающе молчала.
— Мне скучно. — Он закрыл глаза и обмяк. — Я больше не могу.