Библейские сюжеты в живописи. Микеланджело «страшный Суд»
Библейские сюжеты в живописи. Микеланджело «Страшный Суд»
Фреска поражает монументальностью и размахом. На ней запечатлено около 400 фигур в разнообразных, ни разу не повторяющихся позах. Благодаря мастерству художника, каждая фигура кажется трехмерной, словно она не написана, а изваяна. Сюжету такой обширной композиции вполне отвечают сила знания и смелость воображения, богатство линий и контуров, эффекты света и тени. Целый мир разнообразных движений отображает движения внутренние. Всякого рода чувства, страсти, движения мысли, надежда, отчаяние, зависть, бессильный гнев, ужас, боль и нравственное падение находят свое место рядом с умилением, радостью и восхищением.
Решение темы «Страшного суда» у Микеланджело отличается от традиционного: выбран момент не свершения суда, а его начала. Необычен облик безбородого Христа (восходящий к раннехристианскому типу Христа Эммануила) и обнаженных бескрылых ангелов. Необычно и включение в сцену Страшного суда напоминания о страстях Христа. Основным литературным источником для мастера было «Евангелие от Матфея» и отдельные мотивы восходят к другим источникам - от «Видения Иезекииля» (Ветхий завет) до «Божественной комедии» Данте.
Пространство разделено на два основных плана: небесный - с Христом-судьей, Богоматерью и святыми и земной - со сценами воскрешения мертвых и делением их на праведников и грешников. Трубящие ангелы возвещают о начале Страшного суда. Открыта книга, в которой записаны все дела человеческие. Сам Христос является не милосердным искупителем, но карающим Владыкою. Жест Судьи приводит в действие медленное, но неумолимое круговое движение, которое вовлекает в свой поток ряды праведников и грешников. Сидящая рядом с Христом Богоматерь отвернулась от происходящего. Она отказывается от своей традиционной роли заступницы и с трепетом внимает окончательному приговору. Вокруг святые: апостолы, пророки. В руках у мучеников орудия для пыток, символы страданий, перенесенных ими за веру. Но хотя сама тема страшного суда призвана воплощать торжество справедливости над злом, фреска не несет в себе утверждающей идеи, напротив, она воспринимается как образ трагической катастрофы, как воплощение идеи крушения мира.
Люди, несмотря на их преувеличенно мощные тела, - лишь жертвы возносящего и низвергающего их вихря. Мертвые, с надеждой и ужасом открывая глаза, встают из могил и идут на суд Божий. Некоторые поднимаются легко и свободно, другие медленнее, в зависимости от тяжести собственных грехов. Сильные духом помогают подняться нуждающимся в помощи.
Полны ужаса лица тех, кому предстоит спуститься вниз, чтобы очиститься. Предчувствуя страшные муки, грешники не хотят попадать в ад. Но силы, направленные на соблюдение справедливости, выталкивают их туда, где положено находиться людям, причинявшим страдания. А черти тянут их к Миносу, который хвостом, обвитым вокруг тела, указывает круг ада, на который следует спуститься грешнику. (Судье умерших душ художник придал черты лица церемониймейстера Папы Бьяджо да Чезена, который часто сетовал на наготу изображенных фигур. Его ослиные уши - символ невежества.) А рядом видна барка, управляемая перевозчиком Хароном. Одним движением забирает он грешные души. Отчаяние и бешенство их переданы с потрясающей силой. Налево от барки зияет адская бездна - там вход в чистилище, где демоны ожидают новых грешников. Кажется, слышны крики ужаса и скрежет зубов несчастных. Вверху, за пределами мощного круговорота, над душами, которых ожидает спасение, парят бескрылые ангелы с символами страданий самого Искупителя. Наверху справа прекрасные и юные существа несут атрибуты спасения грешников.
Все годы (около 6-ти лет), проведенные в труде над этой картиной, Микеланджело жил уединенно, лишь иногда пользуясь обществом немногочисленных друзей. Как и тридцать лет назад, художник работал над сюжетом, с головой уйдя в живопись. «Часто вся еда его состояла из куска хлеба, который он съедал, не прекращая работы»,- рассказывает очевидец Кондиви. Спал он в капелле, прямо на лесах, или дома, но не раздеваясь и не снимая сапог, потому что страдал судорогами, а если иногда и пытался снять сапоги, то ценой неимоверных усилий, сдирая вместе с сапогами кожу.
Несмотря на покровительство Папы, и быть может, именно, вследствие этого, непонимание, зависть и злоба преследовали художника. Нашлось немало критиков, объявивших творение Микеланджело непристойным. Павел III то и дело наведывался в капеллу и, как и Юлий II, с интересом следил за ходом работы. Однажды он зашел туда вместе с Бьяджо да Чезена, своим церемониймейстером. - Как тебе нравятся эти фигуры? - спросил у него папа. - Прошу прощения у вашего святейшества, но эти голые тела кажутся мне просто кощунственными и не подходящими для святого храма. Папа промолчал. Но когда посетители ушли, Микеланджело, кипевший от негодования, взял кисть и написал дьявола Миноса, придав ему портретное сходство с папским церемониймейстером. Прослышав про это, Бьяджо побежал к папе с жалобой. - Бьяджо, дорогой мой, если бы Микеланджело поместил тебя в чистилище, я бы приложил все усилия, чтобы вызволить тебя оттуда, но поскольку он определил тебя в ад, мое вмешательство бесполезно, там я уже не властен. И Минос со злющей физиономией церемониймейстера так и пребывает на картине по сие время. Но в огромной этой фреске мы находим и другие лица, изображение которых подсказано автору любовью и уважением: его великого земляка Данте, Савонаролы, Юлия II, Климента VII, Павла III.