Да и любви порывы быстротечны.
В союзе дружном разума с душою
Спасение обрящет человек, —
Те узы на земле и в небе вечны.
***
Покуда с плотью в мире и дружна,
Душа живет во мраке заточенья.
Как добрый ангел, к нам полна раденья,
Коль мы умом послушны ей сполна.
Такая добродетель ей дана,
А потому к душе мое стремленье.
В ней Господа я вижу отраженье,
И к ней моя мольба обращена.
Рожденьем душу небо одарило —
Она неповторима в естестве.
Ничто на свете с нею не сравнится.
Господня мудрость, красота и сила
Лишь в хрупком, невесомом существе,
И в нем надежда наша воплотится.
***
Глаза, охочие до красоты,
Душа, радеющая о спасенье,
Сойдясь в едином мненье,
Решили к небу устремить мечты.
Сияя с высоты,
Горды собой светила —
В них столько чистоты!
Любви известна сила,
И коль нас посетила,
Как звезд далеких вечное мерцанье,
Сподвигнет нас на добрые деянья.
Это эмоциональное воодушевление, которое испытывает каждый, кто созерцает микеланджеловские фрески, опять-таки наилучшим образом выразил Вазари: «О, поистине счастливое наше время! О блаженные мастера искусства! Именно так должны вы именоваться, ибо при жизни своей смогли вы у источника столь светлого прояснить омраченный свет очей и увидеть простым все трудное благодаря художнику столь дивному и необычному. Нет сомнения в том, что признание и почет принесут вам славные труды того, кто снял повязку с очей разума вашего, пребывавшего во тьме кромешной, и показал вам истинное, отделив его от ложного, омрачавшего ваш ум. Возблагодарим же за это небо, и стремитесь подражать Микеланджело во всем».
Рафаэль Санти. Сикстинская мадонна
Рафаэль Санти. Сикстинская мадонна. 1514-1515 годы. Картинная галерея, Дрезден. 270 x 201 см, холст, масло. Искусство Италии 16 века. Высокое Возрождение.
Картина Рафаэля «Сикстинская мадонна» принадлежит к числу наиболее прославленных произведений мирового искусства. Этот алтарный образ - последняя из крупных работ Рафаэля, посвященных его излюбленной теме, своеобразный итог и синтез многолетних исканий. Еще в ранний период творчества он обращался к образу Мадонны с младенцем, каждый раз отыскивая новый подход. Преобладающий характер гения Рафаэля выражался в стремлении к божеству, к преобразованию земного, человеческого в вечное, божественное.
«Сикстинская Мадонна» была заказана Рафаэлю в 1512 году как алтарный образ для капеллы монастыря Святого Сикста в Пьяченце. Папа Юлий II, в ту пору еще кардинал, собирал средства для строительства часовни, где хранились мощи Святого Сикста и Святой Варвары. Как создавался образ мадонны? Имелся ли для него реальный прототип? В этом отношении с дрезденской картиной связан ряд старинных легенд. Исследователи находят в чертах лица мадонны сходство с моделью одного из женских портретов Рафаэля — так называемой «Дамы в покрывале». Но в решении этого вопроса в первую очередь следует учитывать известное высказывание самого Рафаэля из письма к его другу Бальдассаре Кастильоне о том, что в создании образа совершенной женской красоты он руководствуется определенной идеей, которая возникает на основании множества впечатлений от виденных художником в жизни красавиц. Иными словами, в основе творческого метода живописца Рафаэля Санти оказывается отбор и синтез наблюдений реальной действительности.
Сравнительно с образами других ренессансных живописцев и с прежними работами Рафаэля картина «Сикстинская мадонна» обнаруживает важное новое качество — повышенный духовный контакт со зрителем. Кажется, что занавес только что раздвинулся и взорам верующих открылось небесное видение - ступающая по облаку Дева Мария с младенцем Иисусом на руках. Мадонна держит доверчиво приникшего к ней Иисуса по-матерински заботливо и бережно. Гений Рафаэля словно заключил божественного младенца в магический круг, образуемый левой рукой Мадонны, ее ниспадающим покрывалом и правой рукой Иисуса. Жесты Сикста и Варвары, направленный вверх взгляд ангелов, общая ритмика фигур — все служит тому, чтобы приковать внимание зрителя к самой Мадонне. В предшествующих его «Мадоннах» образы отличались своеобразной внутренней замкнутостью — взгляд их никогда не был обращен на что-либо, находящееся вне картины; они были либо заняты ребенком, либо погружены в себя. Во взгляде же Сикстинской мадонны есть нечто такое, что словно позволяет нам заглянуть ей в душу. Было бы преувеличением говорить здесь о повышенной психологической экспрессии образа, об эмоциональном эффекте, но в чуть приподнятых бровях мадонны, в широко раскрытых глазах — причем сам взгляд ее не фиксирован и трудно уловим, словно она смотрит не на нас, а мимо или сквозь нас, — есть оттенок тревоги и того выражения, которое появляется у человека, когда ему вдруг открывается его судьба. Это словно провидение трагической участи ее сына и одновременно готовность принести его в жертву. Драматизм образа матери оттеняется в его единстве с образом младенца Христа, которого художник наделил недетской серьезностью и прозорливостью. И, как всегда у Рафаэля, эмоциональное содержание его образов необычайно ярко воплощено также в самой пластике его фигур.