7:9—13. Многие еврейские учителя считали заповедь о почитании отца и матери наиболее важной в *законе. Законоучители дополнили ее обязанностью детей содержать родителей в старости. В то же время, традиция позволяла жертвовать, или посвящать, какие-то предметы храму. (Слово «корван» встречается на пожертвованных сосудах и означает «посвящается Богу».)
Некоторые казавшиеся благочестивыми люди использовали это установление, чтобы удерживать то, что могло бы пойти на содержание их родителей, — вопреки твердому убеждению фарисеев о необходимости поддерживать родителей. Объектом критики Иисуса является здесь не религиозная теория фарисеев, а их непоследовательность при воплощении теории в жизнь: любовь к *закону заставила их (как и некоторых современных христиан) уделять столько внимания его юридическим нюансам, что им пришлось создавать лазейки, чтобы не нарушить дух закона.
7:14,15. Известно, что другие учителя высказывались по этому поводу так же, как Иисус, но в конфиденциальном порядке и только изредка. Если рассматривать слова Иисуса буквально, то из них следует, что все различия между чистым и нечистым в законе носят весьма условный характер. Поскольку это различие создавало главную преграду между евреями и *язычниками (см.: Рим. 14), заявление Иисуса открывало путь для национального и культурного примирения в застольном общении.
7:16–19. Иисус говорит, что не пища определяет суть человека; создавая свое Евангелие в период ожесточенных споров об обычаях между новообращенными христианами из иудеев и язычников, Марк применяет этот принцип к кошерным законам Лев. 11 (свиньи, собаки, летучие мыши и т. д. считаются отныне «чистыми», т. е. пригодными в пищу). Надо полагать, пожелание Марка не встретило одобрения у большинства евреев. Более свободные александрийские евреи, которые уже не считали необходимым соблюдение пищевых законов (Лев. 11; Втор. 14), вызывали презрение у своих консервативных единоверцев в Египте и, конечно, находили не много сторонников среди палестинских евреев.
7:20–23. Многие еврейские учителя согласились бы с тем, что названные Иисусом пороки греховны, и что они исходят из человеческого сердца. (Перечисление пороков входило в арсенал средств, широко используемых древними учителями нравственности.) Но они едва ли согласились бы с Иисусом, что юридические тонкости интересуют их больше, чем этические вопросы, несмотря на то, что, будучи законниками, они уделяли больше времени правовым проблемам, чем возрождению сердца.
7:24–30 Вера язычницы
Если «нечистая» пища лишилась отныне этого клейма (7:16–19), то лишились его и язычники. Хотя в Евангелии от Марка Иисус побеждает во всех спорах с религиозными авторитетами, Он как бы поддается воздействию отчаянного довода женщины-язычницы. Эта история могла воодушевить языческих читателей Марка, подвергавшихся преследованиям за веру, которую многие рассматривали как некую иудейскую ересь. 7:24–26. Евреи не предполагали в язычниках, тем более в женщинах, большой веры. Как и Сидон, Тир был древним финикийским городом, а самой известной финикиянкой в *Ветхом Завете была нечестивая Иезавель. Зато другая финикийская женщина, принадлежавшая к тому же поколению, обратилась с мольбой к Илии и снискала благорасположение Бога для своего сына (3 Цар. 17:17–24). Сирия в течение продолжительного времени испытывала влияние греческой культуры, и там обосновалось много греков; городское население финикийских республик Тира и Сидона было полностью *эллинизировано. Таким образом, женщина, о которой говорит Марк, была одновременно и сирофиникиянкой, и гречанкой.
7:27,28. Евреи не всегда называли язычников «псами», как предполагают некоторые комментаторы. Скорее, это просто наглядный пример, с помощью которого Иисус выражает Свою мысль, как делали и другие учителя того времени. Псам бросали только негодную пищу (ср.: Исх. 22:31). В еврейской Палестине собаки питались падалью и отбросами, но в состоятельных домах, под влиянием греческого обычая (известного сиро-финикиянке), собак держали как домашних животных. Иисус делает образное сравнение: сначала следует накормить детей, а затем собак, и потому еврейский народ имеет первоочередное право (напр.: Исх. 4:22).
Иисус дает понять, что не исцеляет как языческие маги; Он хочет, чтобы женщина проявила даже не просто веру, а веру в верховенство истинного Бога. (В своем ответе она развивает тему, намеченную в примере Иисуса: признавая приоритет еврейского народа, детей, она, тем не менее, напоминает, что и псам достаются крохи. Такой ход мысли свидетельствует о ее вере в то, что даже малейшей частицы Его силы достаточно для исцеления ее дочери.)
7:29,30. В *Ветхом Завете вера нередко проявлялась в смелой настойчивости и священной дерзости женщин (4 Цар. 4:14–28), пророков (Исх. 33:12–34:9; 3 Цар. 18:36,37; 4 Цар. 2:2,4,6,9) и других библейских героев (Быт. 2:26–30). Во всех этих примерах смиренное почтение к Богу или Его пророку сочетается со смелостью и неотступностью страстной мольбы, и Бог всегда отвечает на такие молитвы.
7:31–37
Исцеление глухонемого
7:31. Десятиградие (см.: 5:1—20) было по преимуществу языческой областью, хотя здесь жили и евреи.
7:32,33. Глухонемые находились под защитой еврейского закона, но считалось, что они, наряду с другими группами населения (женщинами, рабами, слабоумными, несовершеннолетними), не могут соблюдать закон в силу своей неполноценности. Толпы людей обычно собирались поглазеть на то, как маги совершают свои трюки, и в данном случае народ хотел, чтобы Иисус исцелил этого человека на виду у всех, однако Иисус не стал делать этого. Об использовании слюны см. в 8:22,23; жесты Иисуса, по-видимо-му, означают «слух», «речь» и «от Бога» (7:34), т. е. являются языком, понятным глухонемому (еврейский закон признавал, что глухонемые могут изъясняться знаками). Слово, которое Марк использует для обозначения немоты, встречается в *Септуагинте, в Ис. 35:6, где перечисляются благословения, знаменующие начало *мессианской эры.
7:34,35. Некоторые исследователи указывают, что маги часто использовали при исцелении непонятные слова. Однако Иисус говорит на *арамейском языке, которым в Сирии-Палестине владели все — и евреи, и язычники (ср.: Мк. 14:36).
8:1-13
Насыщение четырех тысяч
Дополнительную информацию см. в коммент. к 6:30–44. Поскольку возможности Иисуса были беспредельны, Он мог совершать сходные по характеру чудеса везде, где это было необходимо (8:19–21; ср.: 4 Цар. 2:19–22; 4:1–7,38–44; 7:16).
8:1–4. Галилея была полностью застроена городами и поселками, поэтому Иисусу с учениками приходилось уходить как можно дальше, чтобы найти тихое, уединенное место (здесь — пустыня), предположительно, для наставления учеников.
8:5–7. Хлеб и рыба были основными продуктами питания; перед едой произносили благодарственную молитву.
8:8-10. Для обозначения корзин здесь использован специальный термин (иной, чем в гл. 6), относящийся к сплетенным из тростника корзинам для переноски рыбы. Это чудо насыщения, как и предшествующее, напоминает о чудесах Елисея.
8:11–13. Древние, в том числе многие евреи, верили, что знамения на небе предвещают грядущие события; необычные знамения считались неблагоприятными, могущими повлечь за собой смерть правителя, падение города и т. п. Характер предъявленного фарисеями требования о знамении не совсем ясен. Если они хотели, чтобы Иисус свел огонь с неба или явил знамение космического масштаба, то их просьба некорректна, потому что никто из так называемых пророков того времени этого не делал. Если они имели в виду, чтобы Иисус предсказал будущее на основе толкования небесного знамения, то подобная деятельность запрещалась законом (как и колдовство; Втор. 18:10). Поскольку слово «небеса» евреи использовали как одно из имен Бога, возможно, они подразумевали просто знамение «от Бога».
В свете изложенного в Мк. 8:11,12, читателю остается только удивляться неразумию противников Иисуса. Прием контрастного сопоставления, позволяющий подчеркнуть достоинства главного героя на фоне беспросветной глупости антагонистов, широко использовался в древней литературе.