Еще удар, вскрыть горло, хлебнуть обжигающей жидкой соли, плеснувшей в лицо.
Джамбаз рвется подо мной, кричит из-за джерида, торчащего в крупе. Встает на дыбы.
Вороная грива хлещет по глазам, режет больнее едкого пота со лба.
Улюлюкают сзади. Отрезанным дружинникам кизилбаши режут головы. Гогочут, трясут копьями.
На копьях скалятся в смерти друзья. Бороды и усы заскорузлые, в темной корке, натекшей из ртов.
Вороны каркают, жирные, наглые. Кружат, не боятся. Тучей падают на раненых, клюя глаза и раны.
Свист, облава окружает. Вскрыты фланги, разорван центр. Персы визжат и прут на оставшихся.
Победа близка. Кизилбаши воют, добивая оставшихся. Джамбаз рвется из кольца, грызет зубами врагов.
Удар, шашка даже не блестит, темная от чужой крови. Кто-то хрипит, падает под копыта коня.
Хрустят ребра. Еще удар, последний, стоящий на пути, разваливается от шеи и почти до пояса.
Выбрался, выбрался, живживжив... Позади воет десятком глоток волчья стая погони.
Вперед, вперед, вперед... Копыта размалывают камни, рвут жесткую траву, вперед...
Обрыв... Грохот падающих камней... Хрип и визг Джамбаза... Мир переворачивается... Земля навстречу...
Ближеближеближе... Грани камнейудархруст...
Да-да, так и было, шерстить твой хвост. Проснулся на полу, ночью, ноги в одеяле запутались. Сердце бух-бух, пот не вытереть, умываться надо. Сестра маленькая, сидит на кровати, ржет. Какое-то время не читал приключенческой литературы. Ага, точно говорю.
Самое обидное - память-то возвращается. А стальная мошка жрет и жрет и... Стоп. Не жрет?!
Информация: Мертвостражи охраняют покой павших участников игры
Охраняют? Эй, мистер Скелет, чего вы молчите? Кто сделал вас таким красиво-голубоглазым? И чего, что первый глаз зеленый?!
- Хочешь пройти?
Конечно, хочу. Выбраться хотя бы из замкнутого круга черт-пойми чего. Сколько топчусь здесь?
- Обычно все хотят забрать камень.
Ну, хотят и хотят, и чего?
- Я не игрок.
Чего?!
- И ты тоже.
Что?
- Иди дальше. Ответы не под землей.
Вот спасибо.
- Иди... пока еще человек.
Фу-у-ух, прям отлегло. А кто она тогда?
Мертвостраж пропустила, отодвинулась в сторону. Что-то звякнуло, когда проходил мимо.
Что это вдруг в руке, а?
- Не смотри.
Не буду, хорошо. Поди-ка ее не послушайся. Мошка гудит, закрывает хозяйку, сливаясь с полумраком.
Факелы впереди не разгораются сильнее. Света почти нет. Кроме... Да ну нафиг?
Бегу, бегу вперед. К еле заметно светлеющему проему, перегороженному решеткой.
К чертовой матери отсюда, к чертовой матери из каменного лабиринта. От каких-то чертовых странных тварей, наружу, где все должно стать ясно. И...
Чертова срань, где же это я все-таки?!
Это не ночь. Это городской смог. Черные клубы из разнокалиберных труб, торчащих вверх. В низкое серое тяжелое небо. Кирпич, камень, ржавчина заброшенных трамвайных рельсов. Покореженная коробка одного, вычурная, со вторым этажом, глядящего на мир грустными глазами-фонарями. Само собой, треснувшими и лишь чуть сверкающими огрызками стекла.
Невысокая рассыпающаяся стена драконьей спиной докуда видно. Готичные и не горящие чугунные фонари. Чад кутежа во мгле пучин Ада, например. Ага, отлична-отлична, тащемта. И почему только Библионекрум, кто бы сказал? Зажопино-Засрань какая-то, Ктулху милостивый.
Курсор метался, что-то ища. И ведь, подлюка, нашел, растудыть твою в качель. Уткнулся в грибок, сплошь заклеенный рваными объявлениями и остановился.
Информация: Точка сохранения. Респаун в Фактори-Хиллз.Фракция: Фокусник (RIP)Доступны задания средней сложностиПриступить к переговорам:Да\Нет?
Да, да, мать вашу, интриги у них тут, дипломатия и политес. Один ж хрен деваться некуда, кроме как соглашаться.
Грибок засветился зеленым. Раскрылся изнутри бронзовыми переплетениями узора вокруг вытянутого овала.
Щелк-щелк-щелк.
Змеи узора плавно переползали с места на место. Что-то хрустнуло, наподобие открытого замка.
Лепестки разошлись, открывая серебристую поверхность зеркала. О, здрасьте, приехали, давно не виделись. И даже прикид поменял, Мунир, тоже мне, вестник Отца богов Одина-Вотана.
Галун синего мундира мертвенно поблескивал вытертой серебряной канителью. Скрипели кавалерийские сапоги. Сверкало треснувшее пенсне. Застиранный летный шарф сплошь покрывали засохшие красно-бурые пятна, как и меховой воротник куртки-пилота. Вместо янтаря чубука желтела кость мундштука и сладко пахла табаком "Берли" его самокрутки. Агатово-черный клюв щелкнул, раскрываясь. Рукакрыло подняла вверх стетсон, изгвазданный кровью, вместе с влажно оторвавшимися кожей и перьями.