Я вышел в морозную ночь. Активная жизнь пакгауза давно прекратилась. Я шел в сторону причала быстрыми шагами и старался ни о чем грустном не думать, но слезы сами навертывались на глаза. Интересно, смогу ли я встретить когда-нибудь такого человека, как Флора? Думаю, вряд ли. Одиноко я буду бродить теперь по городам и весям, обедать в придорожных закусочных, наживать язву желудка и не иметь угла, где приткнуться. С врачебной практикой теперь, надо полагать, покончено. С печалью в глазах обречен я ходить ледяными медвежьими тропами, вспугивая трепетную болотную дичь истерическими причитаниями. Вспоминая Флору. Тщетно будут проходить для меня затухание дня и возгорание ночи. Мой календарь неистовых дней взалкала тоска, занозив душу бледной спирохетой и пожрав миллиардные россыпи нейронов в простреленной черепной коробке.
- Эй, господин, слышь, господин! - донеслось вдруг снизу, и я разглядел при свете газового фонаря на пристани призрак маленького человечка в матросской куртке и капитанской фуражке. Он стоял на палубе прогулочного катера. Спускайтесь, лесенка вон. Считая подгнившие ступеньки, я понял, что еду к своему брату в Амстердам. Точного его адреса я не знал, но был уверен, что легко его разыщу в квартале красных фонарей. Шкипер оказался грузным мужиком лет пятидесяти. Седые волосы торчали во все стороны, лицо источало безмерную доброжелательность. Одновременно мне улыбались глаза, морщины, картофельный нос и даже остроконечные уши. - Это ваш катер, шкипер? - Мы владеем им пополам с братом, господин. Куда вас доставить? - Северный речной вокзал. - Панкрац? - Видимо. Мне нужно попасть в Амстердам первым же пароходом. - Тогда отправляемся. Капитан отвязал толстый канат от причального кнехта. Волнение усилилось. На пристани я почувствовал всю прелесть здешних ветров. Заурчал дизель. Задним ходом мы отошли от причала. Потом двигатель затарахтел громче, мы описали плавную дугу и очутились на середине фарватера. Мольдау несла свои черные воды по каменному руслу строго на север. Мы обходили светящийся бакен с левой стороны. В его свете я еще раз рассмотрел морщинистое лицо капитана, вымпел на корме с какими-то каббалистическими значками и прочитал название катера на сине-зеленом спасательном круге, притороченном к фальшборту: "Хель-1421". Я понял, что эпилога не будет - катер уже исчезал в воронке водоворота.