Пантелеев вновь взволнованно прошелся от стола к окну и обратно. Резко обернулся к Кудрявцеву.
— Какие у тебя отношения с конюхом?
— То есть как отношения?
— Ну, о чем, к примеру, вы с ним разговариваете?
— О разном, товарищ начальник.
— А вчера, например…
— Вчера? — Кудрявцев опять пожал плечами, потом оживился. — Вспомнил. Как раз вчера он меня спросил — откуда, мол, очкастый у нас появился?
«Это он о Новикове», — подумал Пантелеев.
— А ты что?
— Я говорю — не знаю.
— Ну, а он?.. Да что я из тебя вытягиваю, сам рассказывай!
— А он ничего, переобулся и за ветеринаром ушел.
— Понятно, — протянул Пантелеев, хотя понятного пока для него было мало. — А откуда взялся у нас этот Демьяныч — надо бы разобраться. Займись-ка, Кочергин, этим…
18.
ПОСЛАННЫЙ Скоковым к леснику Ковалев, возвращаясь, решил завернуть в Боровое к отцу, уверенный, что милиционеры покинули село. До рассвета было еще далеко, ночь стояла темная, собиравшиеся с вечера тучи обложили небо, и он, не таясь, въехал прямо на главную улицу, чтоб сберечь время.
Он уже подъезжал к церкви, как вдруг услышал тихий, но внятный оклик:
— Стой!
Голос был незнакомый. Ковалев хлестнул нагайкой коня и помчался прочь, прижимаясь к шее лошади, замерев в ожидании выстрелов.
Выстрелили только раз. А потом он услышал конский топот. За ним шла погоня.
Ковалев не испугался и не растерялся. Он уже знал, как поступить. У церкви свернет к карьеру, миновав его, спустится в овраг, там коня бросит и кустами вернется обратно к карьеру — пусть ищут, в такой темноте-то…
Погоня приближалась. Ему что-то кричали, хлопнул выстрел, еще и еще…
«Подобьют, — впервые с тревогой подумал Ковалев, — сшибут нечаянно».
Но вот и старый сарай у карьера, направо — овраг. Ковалев направил лошадь к нему, но она вдруг поднялась на дыбы, тонко заржала и стала заваливаться на бок. Ковалев едва успел соскочить. Забывшись, он побежал не к оврагу, а к карьеру.
Догонявшие его всадники были уже рядом.
— Здесь он где-то, — услышал Ковалев и, не выдержав напряжения, побежал, уже не таясь.
Рядом засвистели пули. Он увидел уходящий вниз крутой откос и прыгнул в карьер. Сверху стреляли. Пуля вонзилась в глину возле головы. И Ковалев, отчаявшись, ответил. Но как только выстрелил, сразу понял, что теперь не уйдет.
И все-таки он пытался добраться до пещеры. Он полз к ней, соскальзывая с крутых склонов. Глина осыпалась, целые комья ее скатывались вниз, и наверху, конечно, хорошо определяли по этому шуму, где он находится.
Единственный раз мелькнула у Ковалева мысль, что нельзя ему ползти к пещере, что он может выдать ее местоположение. Но боязнь за себя, посвист пуль словно гнали его туда, где он надеялся найти спасение.
И уже когда он был у самой пещеры, вдруг кто-то громко, словно находился прямо у него за спиной, произнес:
— Руки вверх!
Он закричал, выражая в этом диком крике и ярость, и страх, и ненависть, перевернулся на спину и начал стрелять по склону карьера. Последнее, что услышал и увидел, был грохот грома и яростная молния, ослепившая его…
19.
ВСАДНИКОВ Лунин увидел, когда они появились на взгорке, метрах в пятистах от карьера.
Лунин, отличавшийся осторожностью, приказал милиционерам укрыться за деревьями.
Всадники проехали мимо. Никого из них Лунин не знал, а офицерская тужурка на том, кто ехал первым, окончательно убедила его: они снова встретились с бандитами. Он уже думал, как поступить, преследовать их самостоятельно или одного из милиционеров отправить с сообщением к Пантелееву, как вдруг всадники остановились у сарая, один из них увел лошадей в овраг, а потом все вместе они начали спускаться в карьер.
Это удивило Лунина — почему так притягательна для бандитов громадная глиняная яма? И тот, который два часа назад был убит в перестрелке с милиционерами, стремился именно сюда, и эти трое… Может, секрет в той пещерке, где до утра они спрятали труп? Пожалуй, стоит подождать, пока они вылезут из карьера, а гонца все-таки в Кромск направить. Но можно ведь и самим справиться с этой троицей, как-никак силы равные. Последний довод покончил со всеми колебаниями.
— Давай, ребята, мигом до сарая, — приказал Лунин. — Сейчас они приятеля обнаружат и наверняка наверх полезут. Тут не зевай.
От сарая милиционеры ползком добрались к глиняным кучам у склона, и Лунин осторожно выглянул.
Приехавшие все еще пробирались к пещерке, где лежал труп. Под дождем глина намокла, стала скользкой, один неожиданно упал, не удержался, покатился вниз и отчаянно закричал:
— Помогите же, черти!
Лунин удивился — голос был женский.
— Баба, что ли? — тихонько спросил он, оглядываясь на товарищей.
— Вроде, баба, — отозвался один из них.
— Чудеса, — покрутил головой Лунин. На его худом, обросшем за последние дни лице отразилось недоумение.
К упавшей устремился тот, что был в офицерском френче, но тоже упал и заскользил вниз. Третий лишь посмотрел ему вслед, продолжая двигаться к пещере. Те, что упали, теперь стояли на дне карьера, среди выкопанных ям, и о чем-то говорили, поглядывая на третьего. А тот уже подобрался к пещере и исчез в ней.
— Тебе жить не надоело? — зло закричал один из стоящих внизу тонким женским голосом.
— Баба, — убежденно произнес Лунин. — Вот дура, спуталась с кем…
— Кузьма! — окликнул обладатель френча. В голосе его звучала угроза.
Тот, кого звали Кузьмой, вылез из пещеры, некоторое время рассматривал своих спутников, а потом насмешливо и громко спросил:
— Испугались? Только Васька нас всех опередил!
— Врешь! — закричала женщина.
— Чего мне врать, — насмешничал Кузьма, — идите, поглядите… Нарушил он твой приказ, Алексей!
— Теперь понятно, — прошептал Лунин, — тот, что в тужурке — Скоков.
Милиционеры молча наблюдали, как Скоков с женщиной карабкаются к пещере.
— По мне, — прикинул вслух один из милиционеров, Емельянов, — так забирать их лучше, как на склон полезут. Руки у них заняты будут, держаться им надо, иначе упадут.
— Так и сделаем, — согласился Лунин.
— Не спеши, Алеша! — все еще посмеиваясь, закричал Кузьма. — Нам Ваську на том свете догонять придется!
— Что? — остановившись, зло спросил Скоков.
— Мертвый он…
— Так чего ты орешь! — возмутился Скоков и быстро осмотрел склоны. — Убит? Ножом?
— Пулей-дурой, — уже потише отозвался Кузьма.
— Уходить надо, — забеспокоился Скоков, — вернется сюда милиция, обязательно вернется… Это они Ваську убили…
Он опять осмотрел склоны.
— Марья, уходи к оврагу, мы с Кузьмой сзади. Быстро!
Заметив ее нерешительность, Скоков в нетерпении закричал:
— Черт с ними, с сумками! Уходи быстрее!
Женщина заскользила вниз.
Это озадачило Лунина — значит, из карьера есть другой выход в овраг? Так они вполне и уйти могут. И он скомандовал:
— На мушку берите — один бабу, второй — того, что у пещеры. Ну, а мне Скоков остается. Только без приказа не стрелять!
Дождь прекратился. Глина блестела в карьере, словно облитая постным маслом.
Женщина была в самом низу, среди ям, шла медленно, с трудом передвигая ноги, удаляясь к дальнему склону.
— Быстрее! — не выдержал Скоков.
— Заткнись, скотина, — донеслось снизу.
— Пора, — сказал Лунин и встал, прицелившись в Скокова. — Руки вверх!
Скоков резко повернулся к нему, женщина упала, а Кузьма стремительно исчез в пещере.
— Следи за ним, чтоб носа не высунул, — приказал Лунин Емельянову, — а вы, Скоков с дамочкой, полезайте сюда! Да револьверы бросьте, бросьте…