Хозяин квартиры — Вадик — крупный бородатый мужчина, в модной, но грязной майке и линялых до белизны джинсах, никак не мог понять, чего хочет Жора (так сразу он стал называть Литвина, несмотря на некоторое его сопротивление).
— Ну, чего машина, — небрежно цедил он, — ну, «сделали» меня на пару «штук». Плевать… Мутотень все это! Я бы и не заявлял. Да уехать не мог. Гаишник привязался. Ничего… Ко мне придут и сами отдадут. Ты слушал последний диск Урия Хип? От делают мужики! Особенно там соло. А барабаны…
Вадик, по документам Вадим Викторович Абрамов, был руководителем вокально-инструментального ансамбля «Веселые струны», которые каждый вечер звенели в ресторане «Пересвет». Репертуар их отличался широтой и многообразием. От лучших вещей «Битлз» до «Ах, Одесса» и пары блатных песен с картинками, которые, надо отметить, музыканты обозначали лишь намеками и паузами. «Струны», по определению специалистов, относились к великой армии «лабухов» и на большее не претендовали.
— Ты, Жора, не переживай. Я помогу. Ей-богу! Увижу кого — сразу сообщу! Только вот не помню никого… В театр меня тетка одна завела. Не хилая такая девочка…
Литвин понял, что под «теткой» подразумевалась отнюдь не родственница.
— …Хороший ты мужик… Помог бы чем, да не знаю… — говорил Вадик, провожая Литвина. — Приходи лучше так, просто. Кирнем. Девочек выпишем. Давай?.. Хочешь, в «Пересвет» забегай. Скажешь — ко мне, сразу пропустят…
Вот такой бессвязный разговор. Целых полтора часа потеряно. Трудно, конечно, рассчитывать, что каждый захочет понять милиционера, но все же…
Кто на сцене будет ставить такую белиберду?
Литвин пододвинул к себе последнюю сводку. Ярко-оранжевым фломастером было отчеркнуто краткое сообщение о краже ценных вещей из личной автомашины ГАЗ-24, принадлежащей гражданину Мигачеву И. А.
Кража произошла вчера вечером. У того театра, с которого преступник начал.
— …СОВСЕМ скис? — Астахов подсел к столу Литвина.
Георгий неопределенно пожал плечами, бессмысленно листая свой рабочий блокнот.
— Что дальше делать думаешь? — Астахов продолжал спрашивать, хотя Литвин всем своим видом показывал, что он готов послать к черту любого, кто будет приставать к нему с расспросами или сочувствием.
— Понятно, — спокойно сказал Астахов, так и не дождавшись ответа. — Не смею советовать, но лично я продолжал бы работать по своему плану. Караван-то идет…
Литвин молчал.
— Будь у меня такая возможность, я из театров бы и не вылезал…
Литвин еще немного посидел в своем упругом старинном кресле, героически спасенном от трех списаний и посягательств вредной уборщицы, пытавшейся несколько раз «увести» его в «неизвестном направлении», потом встал, угрюмо буркнул, что он к пострадавшему и вышел на улицу.
К пострадавшему он не собирался. В таком настроении лучше с людьми не встречаться. Напугаешь.
Выйдя из Управления, Георгий подошел к «Эрмитажу».
Неужели его просто перехитрили?.. Без всяких затей…
Может, стоит присмотреться к администраторам театров? Формально сходится. Они имеют возможность контролировать и даже подбирать нужных зрителей, свободно входить и выходить, наверное, у них есть и возможность получать билеты в другие театры?.. Хотя бы в порядке дружеского обмена.
Только как-то слабо представляется, что человек на таком престижном ныне «месте» будет заниматься не слишком «уважаемым промыслом».
…До спектакля оставалось минут двадцать, и Литвин не торопился.
— Простите, — окликнули его сзади.
Литвин оглянулся. Перед ним стоял знакомый искатель лишних билетов. Все в той же куртке со множеством кнопок и карманов, вытертых джинсах, с холщовой сумкой через плечо.
— Привет, — удивленно сказал Литвин.
— Извините, а сегодня у вас лишнего билетика не будет? — вежливо, но заинтересованно спросил парень.
— Будет, — ответил Литвин. У него снова был пропуск на два лица. — Ты что, вычисляешь, когда я в театр пойду? — спросил Георгий.
— Почему вычисляю? Сегодня ведь премьера!
— Премьера? Понятно… — задумался Литвин. — В прошлый раз, когда мы с тобой виделись, тоже была премьера?
— Тоже…
— И тогда, значит… — скорее себе, чем собеседнику сказал Литвин. — Прекрасно! Пошли быстрей.