Первый звонок. Многие бросают сигареты, спеша к дверям.
Второй звонок. Весельчак вместе с компанией идет внутрь. Спрятав в карман трубку, уходит «шкипер».
Значит, в синем? Да, стоит спокойно, словно и не надо торопиться на второй акт.
Из дверей выглянула маленькая пухленькая женщина.
— Ва-а-адик! — пропела она капризно. — Уже начинается. Я волнуюсь.
Вадик, тяжело вздохнув, глубоко затянулся.
— Ну, Ва-а-адик!
Сигарета летит мимо урны, и Вадик зашагал к своей заботливой подруге.
На ступеньках только двое — Литвин и Астахов. Все? Опять пустые хлопоты?
Мягко притормозив, у входа остановились темные «Жигули». В них сидят двое. Молодой парень в фирменных очках с дымчатыми стеклами и светловолосая девушка.
Хлопнула дверь подъезда. Литвин внутренне собрался и, стараясь не показывать напряжения, как бы между прочим посмотрел на вышедшего. Вся игра была ни к чему. Показался Шура Бойцов, невозмутимо спокойный, как всегда. Он взглянул на машину и, не торопясь, подошел к Астахову с Литвиным.
— Пока все нормально, — доложил он. Литвина это сообщение совсем не обрадовало.
Третий звонок. Да, теперь все. Ждать глупо.
Дверь машины открылась и девушка вышла наружу. Какая девушка?.. Это же парень с длинными, до плеч, волосами. Не оглядываясь по сторонам, он двинулся к подъезду.
Снова хлопнула дверь. Из театра вышел человек. Тот самый престарелый весельчак. Забыл чего? Да, внимательно смотрит вниз, словно ищет что-то, одновременно бьет себя по карманам. Вот достает платок и вытирает лоб. И в этот момент к нему подходит длинноволосый.
— Нет, нет, спасибо, не надо, — отвечает весельчак на тихую фразу юноши и пожимает ему руку. Странно пожимает — пальцы чуть согнуты, словно там какой-то предмет. Парень резко поворачивает назад. Хлопает дверца, и машина сразу трогается.
— Пошли… — резко бросил Астахов.
Бойцов задержался. Развернувшись спиной к входу, он достал портативную рацию.
— Всем постам! Внимание! Темные «Жигули», номерной знак…
…К дверям они подошли почти одновременно.
— Пожалуйста, — Астахов галантно пропустил весельчака вперед. В фойе Литвин взял незнакомца под руку. Волнение прошло.
— Торопитесь? — негромко спросил он.
— Какое вам, собственно… — вскинулся толстяк. — Пустите…
— Уголовный розыск. Предъявите, пожалуйста, документы.
Толстяк облегченно вздохнул.
— Фу, напугали… Я-то думал, что уже и в театре начали… хохотнул он. — Как на Западе… Шутники… Сейчас, минуточку.
Он полез во внутренний карман и вытянул кучу каких-то бумаг.
— Вот!
Бумаги полетели в лицо Литвину. Тот от неожиданности отпрянул назад. Ловко метнувшись под рукой Астахова, толстяк побежал к выходу. Но, заметив в дверях мощную фигуру Бойцова, свернул в сторону. Сзади загремели по паркету Астахов и Литвин.
— Что вы, что вы… Здесь же театр! — раскинула руки старушка-билетерша.
Литвин столкнулся с ней. Рассыпались по полу программки.
— Простите, — зло сказал он. — Нам очень надо!
Толстяк скрылся за дверями туалета. Литвин и Астахов кинулись за ним.
Георгий огляделся. У писсуаров никого не было. Астахов дергал дверцы кабин. Подошел Бойцов. Средняя дверь была закрыта.
— Выходите! — приказал Астахов.
— Кто вы такие? Отстаньте от меня, хулиганы! — глухо донеслось из-за двери.
Астахов усмехнулся.
Он вошел в кабинку справа и, встав на унитаз, заглянул через перегородку. То же самое с левой стороны сделал Литвин.
Толстяк, сжавшись, сидел внизу.
— Ай-яй-яй, — укоризненно сказал Владимир. — Нехорошо!
— Что нехорошо? — толстяк удивленно поднял глаза и настороженно смотрел то на Астахова, то на Литвина.
— Нехорошо разговаривать с людьми через дверь, тем более, сидя вот так…
Толстяк шутку не оценил.
— Я не выйду!
— Выломаем дверь, — грозным басом пообещал Шура Бойцов.
— Не усложняйте… — посоветовал Литвин. — А то это будет квалифицировано как попытка скрыться… — И, не удержавшись, весело подмигнул Астахову.
Толстяк опустил голову и задумался.
— Хорошо! — Он встал, одернул пиджак, поправил галстук и зачем-то спустил воду. — Только учтите, я буду жаловаться…
СТЕПАН АРКАДЬЕВИЧ держался с достоинством. Он не хитрил и ничего не утаивал. Отвечал на вопросы подробно и обстоятельно, порой с легким юмором, как тренер футбольной команды на пресс-конференции после проигранного матча.