Я шагнул ближе и наугад спросил:
— Светлую память Виктора Сергеевича обмываете?
Они умолкли и уставились на меня. Сидящий с краю, ближе ко мне, рыжий здоровяк с оплывшим лицом откликнулся:
— А хотя бы и так. Тебе-то какое дело?
— Поминать хорошего человека водой, хотя бы и минеральной, это как-то не по-русски, — подзудил я.
— Эх ты, кулема, — рассмеялся сидящий в центре. Он скривил пухлые губы в презрительной улыбке, отчего его круглая физиономия приняла высокомерное и презрительное выражение. — Вода, говоришь? На, понюхай…
И он протянул мне пустую бутылку из-под «Арзни». Пахло водкой. «Эге, — подумал я, — не знаю, добуду ли я что-нибудь для дела об убийстве, а вот по делу о незаконной торговле винно-водочными изделиями что-то наклевывается…». И я, чтобы еще больше подзавести круглолицего, скептически пожевал губами, скорчил недоверчивую мину и сказал:
— Пахнет-то и правда вроде бы не водичкой, но вообще-то…
Теперь рассмеялись и двое других, а рыжий сказал:
— Гони шесть монет и я тебе не «вроде бы», а настоящую достану.
— Так ведь до двух еще ой-ой-ой! — прикинулся я простаком.
— А уже это не твоя печаль, — уверенно ответил тот.
Я достал пятерку.
— Вот…
— Ну ладно, — откликнулся рыжий. — Аркадий, — обратился он к соседу, — добавляй!
Тот порылся в карманах и протянул старый, жеваный рубль.
«Так, — отметил я, — значит, как я и думал, кафе-то приторговывает водкой. Одно непонятно — цена. Дешевле магазинной. И это очень странно. А может быть, в бутылке был самогон?».
Но я не стал уточнять, а просто сел на освободившийся ящик и спросил совсем о другом:
— Так что же все-таки стряслось с Виктором Сергеевичем?
Круглолицый тип качнул бритой головой и пожал плечами.
— Говорят, старый приятель его разыскал.
— А чего его разыскивать? — вроде бы удивился я.
— Как «чего»? — в свою очередь удивился бритый. — Он же здесь под фамилией жены объявился. Улавливаешь? Вроде бы как ушел от дружков и концы в воду. А получилось по-другому.
В это время на крыльце появился расплывшийся в довольной улыбке рыжий парень. Он еще оттуда потряс новой бутылкой «Арзни».
Через минуту он уже передавал ее мне. Я с удивлением отметил, что это, по внешнему виду, действительно обыкновенная закупоренная должным образом бутылка минеральной воды. Чтобы рассеять всякие сомнения, я сорвал с бутылки пробку о край импровизированного стола, плеснул граммов по сто в три стакана, приладил сорванную пробку опять на бутылку и опустил ее в карман брюк.
Три приятеля, не чокаясь, выпили и стали жадно закусывать. В это время на крыльце появился официант Валентин Загоруйко.
— Это кто же у вас четвертый, парни? — крикнул он с крыльца.
— Да тут один наш, — ответил бритый.
Загоруйко сошел по ступенькам вниз, во дворик.
— Да какой же это ваш! — воскликнул он, увидев и узнав меня. — Вы и ему поди бутылку показали?
Он обернулся к полуоткрытой двери, ведущей в кафе, и крикнул:
— Маша, позвони Конышеву, попроси его прийти. Тут один субчик объявился.
Я поднялся, но Загоруйко встал передо мной и загородил дорогу, голову он повернул к выпивохам.
— Где бутылка, ребята?
— У него, — ответил рыжий и кивнул на меня.
У Загоруйко вспыхнули шальным пламенем черные глаза, каждая черточка смуглого продолговатого лица затвердела, между крыльев темных бровей обозначилась строгая складка.
— Отдай бутылку по-хорошему. Слышишь?!
— Я ее изымаю, — ответил я и полез в карман за удостоверением.
— А постановление прокурора на изъятие у тебя есть? — моментально отреагировал он.
Между тем на крыльце появилось новое лицо — человек в милицейской форме.
— Товарищ Конышев, помогите, — тут же обратился к нему Загоруйко. — Вот, — он указал на меня, — ворвался в служебное помещение, во двор кафе. У него в кармане бутылка с водкой, а на бутылке этикетка минеральной воды. Понимаете? Он потом черт знает что на нас наговорить может, лишь бы только дискредитировать кооператив. Вы уж изымите у него бутылку, избавьте нас от наговоров.
Конышев подошел ко мне. Это был тяжеловесный, кряжистый, незнакомый мне сержант с суровым и хмурым лицом.
— Давай бутылку! — рявкнул он.
Загоруйко мигнул парням, те кинулись на меня. Через минуту злосчастная бутылка была уже у них.
— Документы, — вновь подал голос сержант.
Я подал служебное удостоверение.