«Они его взяли… — подумала она. — Значит, Валентин не сумел все сделать чисто. Что ж… Жалко, но не смертельно!».
Подумав хорошенько, она пришла к выводу, что Валентин выдавать ее не станет. Во-первых, ему это просто не выгодно — выдавая ее, он тем самым признавался бы в совершении преступления. Но ведь она-то знала, что убивал не он, а кто-то другой. Правда, деньги за «работу» заплатила она: еще накануне вечером, хотя и рисковала, передала Валентину четыре тысячи рублей. А все остальное — это уж их дело… И, наконец, самый решающий довод: Валентин любит ее. Да, да. Любит! И постарается сделать так, чтобы с ее головы не упал ни один волосок.
Еще обдумывая всесторонне способы устранения Виктора Сергеевича, она решила, что прибирать к рукам все его наследство не следует. И поэтому утром того дня, когда Конопля-Курбатов вышел из дома в свою последнюю оздоровительную пробежку, а Загоруйко еще раньше, как условились, выехал на своем «Москвиче» караулить его на лесной дороге, она, Нина Семеновна, извлекла из тайника мужа коробочку с драгоценностями, десять тысяч рублей и две тысячи долларов. К фунтам стерлингов она даже не прикоснулась.
Потом все протерла своей косынкой, попавшейся под руку, чтобы не оставить отпечатков пальцев, где не надо. Сложила деньги в полиэтиленовый мешочек. Раскрыла коробку с драгоценностями и вынула из нее бесценную бриллиантовую брошь. Спрятала в свою шкатулку — «сойдет за свадебный подарок мужа…» — подумала и, захлопнув коробку, отправила ее к деньгам. После чего завернула мешочек в кусок старой клеенки и обвязала пакет крест-накрест бечевкой.
В одном из стенных шкафчиков разыскала электрический фонарик, надела старенькую кофту и выскользнула на лестничную площадку. Было безлюдно. Нина Семеновна бесшумно поднялась со своего третьего на пятый этаж и дальше — на площадку, с которой узкая металлическая лесенка вела на чердак. Люк был не заперт. Она легко подняла его и через минуту очутилась в кромешной темноте. Чердак казался бесконечным.
Она постояла минутку, чтобы глаза немного привыкли к скудному освещению. Затем, подсвечивая себе фонариком, двинулась в глубину чердака, выбирая места глухие, расположенные подальше от слуховых окон.
Одно место ей понравилось. Тут оказалось у самой стены переплетение каких-то балок и стропил.
Она остановилась. Присела. Руками раскопала земляное, противопожарное покрытие и, когда ямка оказалась достаточно глубокой, сунула в нее принесенный пакет, аккуратно засыпала землей, разровняла. И поднялась. Навела луч фонарика под балку, туда, где только что схоронила свое сокровище. Все выглядело нетронутым.
Когда она уже спускалась по железной лесенке, где-то ниже ее, скорее всего на четвертом этаже, негромко хлопнула чья-то дверь, послышались шаги. Она замерла. Постояла неподвижно несколько томительных минут. И только после того, как в подъезде снова установилась тишина, она неслышно спустилась на свой третий, отперла дверь и нырнула в квартиру.
Теперь, вместе с вкладом на сберкнижке, в любом случае у нее оказалось бы вполне солидное обеспечение. И, кроме того, были еще два пая, вложенные в кооперативное кафе.
Нина Семеновна посмотрела на себя в зеркало. Немного нахмурилась, тряхнула копной каштановых волос. Нет, даже суровое, ее лицо оставалось по-прежнему вызывающе красивым, гордым и привлекательным.
«Жизнь только начинается, дорогая Нина Семеновна, — сказала она себе, — а неудачники… Что ж, пусть неудачники плачут. Вот только Валентин… его все-таки жалко».
И она, полностью уверенная в своей правоте, ленивыми движениями, которые всегда так возбуждали ее поклонников, стала расстегивать пуговки платья.
Спала она удивительно спокойно и крепко, без всяких сновидений. Но проснулась очень рано, умылась, вернулась в спальню и присела к туалетному столику, — хотела заняться утренней косметикой. Она даже уже взялась за коробочку пудры, но рука ее внезапно застыла.
«Как я не подумала об этом раньше?! — пронеслось в голове. — Ведь на теле Виктора Сергеевича обязательно обнаружат десятифунтовую купюру! Валентин придумал такой ход, чтобы отвлечь внимание милиции к старым знакомцам Виктора Сергеевича. Ход, конечно, хороший, но, с другой стороны, найденная купюра — это же основание для обыска у меня. Как я не подумала об этом раньше!».
Она поставила пудру на место, поднесла кулачок к губам, прижала его и задумалась.
Ей не хотелось, чтобы у нее проводили обыск. Это даст пищу для размышлений и пересудов, среди соседок найдутся «кумушки», которые, пожалуй, сообщат следствию о ее истинных отношениях с Загоруйко. А сейчас такая информация может ей очень повредить.