— Я доложу подполковнику Семухину, Конышев, о вашей болтливости и разглашении тайны следствия. Это вам обещает старший лейтенант Пряхин. Понятно говорю?
В трубке послышался щелчок — Конышев, видимо, ретировался. А Нина Семеновна, любезно улыбаясь и провожая Рокотова в гостиную, краем уха уловила слова Пряхина: «Конышев, «тайна следствия» и с горечью подумала: «Найдут! Обязательно найдут мой пакет. И потом, глупая, я стерла следы пальцев с тайника, с пачек денег в книжном шкафу, а пачки денег в пакете и коробку с драгоценностями я же оставила непротертыми. Не допусти я такой промах, все можно было бы снова свалить на Виктора Сергеевича!».
Но тем не менее она усадила Рокотова за круглый стол. Вымученно улыбнулась и спросила:
— Кофе? Чаю?
Рокотов замялся.
Нина Семеновна сразу воодушевилась:
— Я сейчас. Потребуется всего секундочка.
Но Рокотов остановил ее:
— Я, собственно, хочу задать вам вопрос, зачем вы в день убийства Виктора Сергеевича, как раз в то время, когда он отправился в свою последнюю пробежку, поднимались на чердак?
Вопрос был убийственным. Кто-то видел ее крадущейся с клеенчатым пакетом. Она не знала, до какой черты ему — этому «кто-то» — удалось проследить за ней, но то, что ее все-таки видели, выследили, остается фактом, несомненным фактом. И, конечно, когда пакет будет найден, на нем обнаружат отпечатки ее пальцев.
А время, она чувствовала это, бежало, мчалось стремительно. У нее, видимо, оставались считанные минуты, чтобы хоть как-то смягчить готовый обрушиться на нее удар. И она решила разыграть целомудренное смущение, кажущуюся правдивость и желание избавиться от гнетущей ее душу тайны: словом, опередить милицию и самой расстаться с тем, что должно было обеспечить ее будущее.
Она опустила взгляд и сказала:
— Видите ли… Виктор Сергеевич был человеком сложным.
Из дальнейших ее признаний Рокотов узнал, что с некоторых пор она стала подозревать мужа в недобрых замыслах. Он слишком часто говорил ей о желании побывать в Париже, на Лазурном берегу, в Венеции. Кое-какие обстоятельства навели ее на мысль о том, что у мужа есть скрытые от нее деньги. Тогда она все-таки выследила его, обнаружила тайник. Как раз накануне его гибели. И поняла, что он тайно от нее готовит свой переход за границу под видом туриста. Именно тогда она и решила помешать его замыслу. По ее словам, она рассуждала так: я возьму из его тайника часть денег и драгоценности. Надежно спрячу. Он вернется с пробежки и не сегодня так завтра обнаружит пропажу. На воров он не подумает, воры ему ничего не оставили бы. И тогда она, Нина Семеновна, призналась бы, вполне уверенная, что он, конечно, в милицию заявлять о пропаже не станет, а за границу собираться не посмеет. Между ними возникнет конфликт. Ну и пусть! Она все равно собиралась от него уйти.
— Потом произошло известное трагическое событие. Эти дни я ходила как в тумане. Сегодня утром я сообщила в милицию о существовании тайника и сдала властям незаконные приобретения Виктора Сергеевича. Вы, должно быть, поймете меня, Михаил Федорович, — закончила свое повествование Нина Семеновна, — я просто не могла в один день, в один прием объясняться по двум вопросам: сдать государству и тайник Виктора Семеновича, и то, что я у него взяла. Сдать припрятанное я решила потом. Но, видимо, придется сделать это раньше.
Правда, объяснение Нины Семеновны было путаным, иногда даже просто наивным, но это все-таки хоть как-то разъясняло ситуацию, и Рокотов решил поверить.
Он был доволен собой. Здесь, в гостиной, при дневном освещении, Нина Семеновна уже не казалась ему поразительно похожей на генерала Хорина. Правда, какая-то схожесть оставалась, но она не производила сильного впечатления. Главное же состояло в том, что одного его вопроса о посещении чердака оказалось достаточно, чтобы вдова убитого призналась, как она выразилась, «в изъятии» части денег и ценностей из тайника Конопли-Курбатова. И рассказала все в подробностях. «Пряхин с Левиным суетятся, затевают сложнейшую операцию по розыску «того, не знаю чего». А он, Михаил Федорович Рокотов, задал вопрос по-умному. И все!».
— Значит, вы, Нина Семеновна, изъяли, как вы выразились, часть принадлежавших вашему мужу денег и ценностей с намерением предотвратить его выезд за границу?
— Да. Только с целью предотвращения.
— И намеревались сдать изъятое вами?
— Вы поняли меня, Михаил Федорович, совершенно правильно.
Нина Семеновна смелела с каждой минутой. «Кажется, я все-таки успела подстелить себе соломки! Теперь если и споткнусь, то шибко не ушибусь. Этот напыщенный гусь, — подумалось ей, — безусловно поверил тому, что я «изъяла, чтобы предотвратить…». И она вторично осведомилась: