Но ни один мускул не дрогнул на лице Арне, Игорь Михайлович отметил выдержку парня, хотя по блеснувшим глазам понял, что Светка, которую он привез сюда именно для Арне, ему понравилась. Вот только подошла не вовремя, дуреха.
— Я знаю, что время от времени ваши люди переезжают на постоянное жительство за рубеж. Чаще всего — в Финляндию, — начал тяжело ронять слова Стрельцов. — Мне важно выяснить, как им удается переправлять за кордон свои сбережения. Вот и все. — Игорь Михайлович сунул руку во внутренний карман пиджака, нащупал тугую пачку денег. — За эту информацию я готов выложить 10 тысяч. Но мне нужно знать точно!
— О, это тонкая штука, — задумчиво произнес Арне, наполняя рюмку. Это и в самом деле был «рейнвейн». И было не совсем понятно, о чем он говорит: о вине или о деле.
— Я жду.
— Они работали с иностранцами — особенно в последнее время, — быстро заговорил Арне. — Их привлекала не только выгода. Просто им надоела та собачья жизнь, которую мы все ведем в этой проклятой стране. Понимаешь, когда у тебя есть миллион, а тем более — несколько, но ты не можешь их потратить, это хуже, чем если бы ты сидел вообще без денег…
Биг Босс утвердительно кивнул:
— Это точно, хотя в последнее время в этом смысле дышать все-таки стало легче: можно построить себе роскошную дачу с сауной, теннисным кортом и бассейном, нанять скульпторов и художников, которые увековечат твое изображение, купить приличный заграничный автомобиль. Но, конечно, ты прав: только «там» такие люди, как мы, можем расправить крылья.
— «Там» вообще не принято спрашивать, откуда у тебя деньги, — поддержал его Арне. — Когда в головах наших ребят созрела мысль о побеге, они сразу решили: если так, то пусть иностранцы расплачиваются с ними исключительно долларами.
— Понимаю, но как потом переправить их за кордон?
— Не спеши! Никто в кубышку валюту класть не собирался. Но если иностранный клиент брал у наших людей красную или черную икру, меха, драгоценную посуду, царские червонцы, которые, как ты знаешь, «там», — Арне сделал выразительное движение рукой, — очень высоко ценятся, то он не расплачивался наличными. Зато, когда он приезжал в Союз в следующий раз, то привозил с собой банковскую книжку, в которой аккуратно отмечались поступившие на счета наших ребят суммы.
— Но ведь их запросто могли обмануть! — воскликнул Биг Босс. — Иностранец мог взять товар, увезти его с собой, продать там, а потом сделать ручкой. Ищи ветра в поле…
— Иностранец тоже рискует многим, — терпеливо объяснял Арне, — ведь как-никак ему, а не нам надо перебрасывать товар через границу, договариваться с таможней. Во-вторых, услуги он оказывает далеко не бескорыстно — за каждое действие получает определенный процент от прибыли. В-третьих, вся коммерция с иностранцами построена на спекуляции: мы продаем им товар по цене в десятки раз ниже той, которая существует на Западе. А бизнесмены привыкли ценить стабильность в торговле. Зачем им обманывать нас на сто тысяч, чтобы лишиться источника гарантированного миллионного дохода? К тому же ты знаешь, что стоит иностранцу обмануть нашего представителя в любом из городов Союза и вход ему в нашу страну навсегда закрыт…
— Так… — протянул Стрельцов. — Но на счетах каких же банков лежат деньги твоих приятелей? Уж не швейцарских ли?
— Нет, на открытых счетах филиалов американских банков в Финляндии. Кстати, особенность счетов состоит в том, что на них можно сколько угодно класть, но деньги с них может снять лишь владелец, человек, чья внешность и подпись совпадают с образцами, и кто знает банковский пароль.
— Если не секрет… и много им удалось переправить денег?
— Одному — миллион двести тысяч долларов, другому — ровно миллион.
— Здорово, — присвистнул Игорь Михайлович.
— Если они прочно обоснуются на Западе, то мы не только сможем проторить дорожку в свободный мир для тех, кто туда захочет попасть, но и отказаться от услуг некоторых не в меру жадных посредников. Мы сможем тогда вести свои дела через наших же людей!
— Дай вам Бог! — с чувством произнес Игорь Михайлович.
Они крепко пожали друг другу руки. Пухлая пачка перекочевала во внутренний карман модной куртки Арне.
Над «Гойей» Василий бился долго. Но когда работа была закончена, художник никого не решился позвать посмотреть на свое торжество. С последним ударом кисти по холсту им было совершено преступление, предусмотренное соответствующей статьей Уголовного кодекса РСФСР. Ему мог быть назначен срок лишения свободы до 4 лет. «А ведь Биг Босс говорил, что намерен поставить это дело на широкую ногу», — тоскливо думал Звенигородский. В этом случае ему грозила отсидка до десяти лет…