Когда Андрей Петрович рассказал об Анне Григорьевне Карповой из Хартусской, женщина даже застонала от досады.
— Ой, лишенько! Выходит, запамятовал он ее фамилию-то. Все говорил, что она у нее на рыбный лад.
Василий подробно об этом написал и отправил письмо. После его смерти приезжал молоденький офицер, расспросил, как тот оказался на хуторе, где погиб. Побывал около Харитоновой скалы и уехал обратно в город. Больше Зинаиду Сидоровну никуда не вызывали и не о чем не расспрашивали…
Перед тем, как уехать назад, Золотов разыскал могилу Новикова. Она находилась на опушке дороги, обнесенная заборчиком, обложенная дерном. На могильном холмике стоял памятник с пятиконечной звездочкой.
Не забыт солдат. Над ним шумит лес, низко склоняются полевые цветы.
НЕОЖИДАННЫЕ НАХОДКИ
О СВОЕЙ поездке Золотов рассказал Елисееву и Казанцу. Председатель горисполкома не мог спокойно слушать: ахал, качал головой, вскакивал с места, а когда полковник закончил, радостно произнес:
— Так, так, палки-моталки! Значит, нащупали ниточку.
— Что верно, то правильно! — вторил ему Елисеев. — Но эти данные только начало. Их надо подкрепить другими свидетельствами и постараться отделить реальные факты от вымысла… Тем более, что у нас есть и несколько других версий, над которыми тоже работают…
— Ты что, Виктор Сергеевич, считаешь показания женщины с четвертой караулки фантазией? — не утерпел Казанец.
— Как-никак эти сведения получены из вторых рук да еще через тридцать пять лет! То, что вам удалось установить место лагеря в совхозной усадьбе, это чрезвычайно важно.
— Важно и другое: ездовой Скороходов не виновен в провале Михеева. Наоборот, подтвердилось, что он действительно, с риском для себя, предупредил Федора Лукича об опасности. — По голосу Золотова можно было понять, что он не разделяет сомнений более молодого собеседника. — Не может ли он нам помочь выяснить: кто выдал разведчика? Возможно, во время следствия и суда он умолчал о некоторых фактах?
— А что? Это верно! — поддержал Андрея Петровича бывший партизанский командир. — Пусть Золотов и съездит к нему.
МОЛОДАЯ доярка, выслушав Золотова, крикнула в сторону:
— Дядя Герасим, к тебе гость пожаловал!
Рыжебородый мужчина, разгружавший подводу, бросил на землю тяжелый мешок, вытер рукавом рубашки с лица пот и стал внимательно рассматривать маленькими, глубоко посаженными глазами собеседника. Весь его вид так и говорил: «Это еще кого нелегкая принесла?» Недовольно ответил он и на приветствие.
— Где вы работали во время оккупации, Герасим Васильевич? — спросил его Золотов.
Во взгляде ездового промелькнула тревога.
— Тут уже был один, все допытывался: что да как? Я его живо наладил от себя, в угловой дом по улице Красной и Советской… Там оба мне все знают. Обратитесь туда и вы, гражданин.
На углу этих улиц в Горске находился отдел КГБ.
— Мне лично с вами поговорить надо, — стал настаивать Андрей Петрович. — Это в ваших же интересах…
По тому, как без официальной строгости посетитель высказал просьбу, Скороходов догадался, что перед ним человек, пришедший на ферму не по долгу службы.
— Расскажи, расскажи, дядя Герасим, как ты раньше разных господ на фаэтоне катал, — с усмешкой посоветовала женщина, издали услышавшая беседу.
— Хватит тебе зубоскалить, сорока, при постороннем, — огрызнулся он. — Иди, занимайся своим делом, не встревай в мужской разговор!
Та пожала плечами и не спеша скрылась за дверью коровника.
— Каждая малявка теперь попрекает меня прошлым. Но я зла на людей не держу. Что было, из жизни не выбросишь. — Скороходов достал из кармана папиросы, одну из них сломал, в сердцах бросил в сторону, закурил другую. — В те годы извозчиком рыскал, господ разных и вправду катал… Когда и груз брался перевозить. Жить-то надо было как-нибудь. Четверо детей все-таки.
— Федора Лукича Михеева знали?
— Еще бы! — невольно вырвалось у него восклицание. — Следователи все напирали, чтобы признался, что я выдал его гестапо. Только я не был виновен в его гибели…
— Это мне известно. Знаю, что вы предупредили его о провале.
— Да неужто правда? — Скороходов весь напрягся, еще не веря в сказанное. Растерянно смотрел на собеседника. — Кто же вам это открыл?
— Нашел знакомую одного заключенного, с которым в концлагере перед смертью находился Федор Лукич. Мне только непонятно, как вы оказались с немцами в ту ночь?