И когда я торжественно закончил:
В наступившей тишине был неожиданно оглушен громом аплодисментов. Я не узнал лиц ребят. Куда делись пустота, безразличие, даже жестокость! Глаза их светились благодарностью, интересом.
И даже у того длинноволосого в третьем ряду слева оказалось приятное умное лицо. И слушать стихи он умел очень хорошо.
Я снова начал читать — и опять чуткое молчание зала, во время которого ловится, кажется, каждое слово, каждое движение губ.
Я очень люблю Блока. Но в тот день читал его стихи с каким-то особым вдохновением. И когда спустя полтора часа произнес последние строки, ребята стоя провожали меня долго несмолкающими аплодисментами.
Это были хорошие ребята. Им просто надоели сухие нравоучительные беседы. Но разве поэзия не сделала их лучше, красивее, умнее?! Разве бессмертные строки прекрасного русского поэта не оставили в душе неизгладимый след?!
И поэтому я считаю, что моя беседа удалась и свою главную задачу я в тот день выполнил.
Как знать, быть может, ребята оценили доверие, почувствовали уважение к их личности, понимание их интересов. Во всяком случае, тогда мне был преподан предметный урок. Я помню о нем всегда: «Следователь обязан быть учителем, педагогом. Решать любую проблему творчески».
УГОЛОВНОЕ дело на Данилу Паршукова, обвиняемого в злостном хулиганстве, а попросту в беспробудном пьянстве, издевательстве над женой и сыном, третировании соседей, поручили мне. Не раз Данила выбивал в своей квартире то окно, то двери.
Материал собрал полностью. Все есть: протоколы допросов, осмотра места происшествия, заключения медицинской экспертизы Нет только одного: Паршукова. Он умудрялся совершить погром и скрыться до приезда милиции. Безуспешно пытались задержать Данилу участковый инспектор и инспектор уголовного розыска. Когда его жена Лидия Ивановна пришла ко мне в третий раз, заплаканная, с четырехлетним ребенком глазенки которого смотрели испуганно и виновато, как у щенка, который ждет, что сейчас его ударят, я спросил.
— Опять приходил?
Лидия Ивановна молча кивнула. Тихо сказала:
— Двери сломал. Как теперь замок ставить, не знаю: вся дверь разбита.
— Когда он обычно заявляется?
— Утром, часов в пять — шесть. Иногда днем, когда я не работаю.
Как сказочный Иванушка-дурачок, я дважды подходил к дому Лидии Ивановны, когда дворники еще все спят и транспорт не работает, — и безрезультатно. И вот опять, на третье утро, заняв наблюдательный пост на скамейке напротив дома, жду Данилу. Он пришел в половине шестого. Покурил у подъезда, сплюнул, вошел. Я поспешил вслед Успел вовремя. Данила барабанил руками и ногами в дверь:
— Открой! — кричал он жене.
Здоровый мужик оказался. Хорошо, сосед помог. Вместе связали Данилу ремнем. Лидия Ивановна вызвала милицию.
— Дурак, не спится тебе! — процедил в машине Паршуков. — Я хоть за своим хожу. Должок тут у меня остался, а ты…
Его мутные, заплывшие глазки алкоголика выражали бессилие и злобу. Я еще раз вспомнил измученное лицо Лидии Ивановны, испуганный взгляд сына Стасика, и волна негодования, презрения захлестнула сердце. В уголовном деле остался и мой рапорт о задержании опустившегося, спившегося, потерявшего право называться человеком Данилы Паршукова.
Потом я часто встречал на улице Крауля своих знакомых. Веселее стали глаза матери и сына. Меня искренне радовали эти встречи.
А встречи с преступниками, они, конечно, настроения не улучшают, здоровья не прибавляют и жизнь не продляют. Но когда, встречаясь со злом, чувствуешь свою силу и правоту, кажется, — крылья вырастают! Ради этого стоит жить и работать!
Как-то на допросе матерый спекулянт, с издевкой глядя мне в лицо, усмехаясь, произнес:
— Жалко мне тебя, парень. Окладник ты. Тебе же в жизни не держать столько денег, сколько я за день могу истратить. Что ты видел? Когда ты последний раз был на море, в ресторане? Где твоя машина?
— Да, я «окладник», — ответил я ему. — И счастлив тем, что получаю свой оклад за то, что освобождаю общество от таких, как вы. Да, у меня никогда не было много денег и, видимо, никогда не будет. Нет у меня и машины. Но зато я спокойно хожу по родному городу. Вижу, что меня уважают. Ращу детей. Хочу, чтобы они выросли честными. Это огромное счастье не купить ни за какие деньги. Поэтому я неизмеримо богаче вас.