– Я хочу вступить в Сопротивление, – заявила она.
– Нет.
Элен пристально уставилась на Этьена, не намеренная отступать, уставшая от постоянных запретов Жозефа. Все эти месяцы она горела желанием положить все силы на борьбу с захватчиками, а Жозеф твердил, что от Сопротивления нет толку. Он заставлял ее сидеть дома, выстаивать бесконечные очереди и творить чудеса кулинарии из жалкой горстки провизии.
Ей не давали сыграть свою роль в освобождении от нацистов, и теперь она ощущала себя преданной. Ей как будто дали знать, что она недостаточно хороша, чтобы присоединиться к отважным мужчинам и женщинам из подполья.
Но теперь никто не посмеет отказать ей, тем более если в ее силах будет помочь Жозефу выйти на волю как можно скорее.
– Я не могу больше называться прежним именем, – заметила она. – И ты сам сказал, что и домой к себе я не могу вернуться.
Этьен прищурил темные глаза.
– Я хочу быть частью Сопротивления. Я хочу помочь Жозефу.
На челюсти Этьена заиграли желваки.
– Жозеф не хотел тебя во все это впутывать.
– Я в курсе, – процедила Элен сквозь стиснутые зубы.
– Это опасная работа. – Этьен так поспешно поднялся на ноги, что зацепил стол. Повернулся к раковине, чтобы помыть чашку.
– Плевать, – отрезала Элен. – Я сделаю что угодно, чтобы закончить оккупацию, чтобы освободить наших солдат и моего мужа. Чтобы остановить уничтожение нашей страны и отвратительное притеснение евреев.
Улыбка внезапно скользнула по губам Этьена.
– Жозеф сказал, что ты ответишь именно так. – Он задумчиво склонил голову. – Он мне никогда этого не простит.
– Плевать и на это тоже.
Тут Этьен уже издал лукавый смешок.
– Вы оправдали все опасения моего друга, мадам. К счастью, я склонен скорее уповать на прощение, чем просить дозволения.
Элен удивленно распахнула глаза.
– То есть…
Этьен протянул руку и обхватил ее пальцы своими, длинными и теплыми.
– Элейн Руссо, добро пожаловать в Сопротивление.
Глава третья
Ава
Существует много способов уединиться с книгой. Например, устроиться в уголке дивана с чашечкой крепкого кофе. Или в постели, держа книгу над головой, – хотя это вариант для тех, кто любит рисковать. Есть подходы менее банальные – например, когда готовишь еду или переходишь дорогу. А если история в самом деле захватывающая, чтение можно совместить даже с чисткой зубов.
А есть такой вариант – залезть в металлическую трубу с сиденьями и окошками, которая преодолевает тысячи миль в час в тысяче миль над землей. И слава вселенной за Дафну дю Морье и ее роман, который позволил Аве забыть, где она находится.
По крайне мере, на бо2льшую часть полета.
Да, когда самолет плавно скользил в небесах, подобно парящей птице, Ава без усилий погружалась в чтение. Но стоило ему вздрогнуть от секундной турбулентности, страх вцеплялся в Аву яростной хваткой, напоминая, как легкомысленно было доверить свою жизнь железке толщиной в несколько дюймов. В эти ужасные моменты у нее сама собой возникала перед глазами картина самолета, в котором возвращались из Франции ее родители, по спирали устремляющегося к земле. Что они пережили, о чем думали в те последние душераздирающие мгновения своей жизни?
К большому разочарованию соседа, Ава весь путь держала шторку иллюминатора опущенной. Если их ждало худшее, она не желала наблюдать, как поверхность земли стремительно приближается им навстречу.
Когда они наконец приземлились, Аве пришлось приложить усилие, чтобы отцепить от ручек кресла пальцы, впившиеся в них мертвой хваткой, и только это помешало ей упасть на колени и благодарно целовать землю. Каждая клеточка ее тела дрожала от бесконечных всплесков адреналина, но осознание того, что ей предстоит встреча с новым начальством, помогало держать спину прямо и заодно проверить, хорошо ли держится новая фетровая шляпка с россыпью мелких белых цветов.
Снаружи оказалось теплее, чем в Вашингтоне, но запах авиационного топлива заглушал любые ароматы, которые доносились сюда из города. Вместе с другими пассажирами Ава направилась к группе ожидающих. Табличку с безыскусной, наспех выведенной надписью «А. Харпер» держал мужчина, в чьих волосах соли было уже больше, чем перца. Глаза под тяжелыми веками, налитые кровью, свидетельствовали о бессонных ночах, проведенных за работой, так же как и помятый пепельно-серый костюм-тройка.
– Bom dia! – произнесла Ава свою первую фразу на португальском и улыбнулась, опуская тяжелые чемоданы на землю. Мужчина уставился на нее так, словно у нее вдруг выросла вторая голова. В произношении она не ошиблась – как вообще можно неправильно произнести столь простое приветствие?