– Это - действие стимуляторов… - бормотал он. - Пока оно плохо поддается учету…
Роже неопределенно хмыкнул, во все глаза глядя на него.
– Что делать с этим? - Он кивком указал на Франсуа.
Мишель вскочил. Он, по-видимому, совсем оправился.
– Франсуа нужно отнести на кушетку в угол, - деловым тоном сказал он. - Меня беспокоит другое… - Он заглянул за ширму. - Что это значит, Поль?
За ширмой молчали. Раймон и Роже подошли к Мишелю. Поль лежал с закатившимися глазами и открытым ртом, Пьер стоял над ним, нелепо расставив короткие темные руки.
– Что он сделал, Пьер? - спросил Мишель. - Покажи, что он сделал!
Пьер растерянно задвигал руками и круглым бесформенным ртом, показывая, что Поль проглотил что-то… один… два… три… четыре… пять…
– Т-24? Да? То, от чего спят?
Пьер закивал головой.
– Плохо! Пять таблеток! - Мишель задумался на секунду. - Так!
Он кинулся к шкафчику, висевшему на стене.
– Замок испорчен. Недаром я все время наблюдал за Полем! Я знал, что он опасен! - Мишель достал пробирку с красноватым кристаллическим порошком и две ампулы с желтой маслянистой жидкостью, приготовил смесь, наполнил шприц. - Пьер, накладывай жгут!
Пьер с неожиданной ловкостью перетянул безвольно висящую руку Поля резиновым жгутом. Мишель ввел шприц в вену у сгиба локтя. Поль не шевелился, из-под приоткрытых век все так же мертвенно голубели белки.
– Теперь надо теплой воды, - сказал Мишель, извлекая шприц. - Сделаем ему промывание желудка.
– Я принесу снизу, - вызвался Роже.
– Что, собственно, случилось? - спросил Раймон.
Мишель взял Поля за руку:
– Пульс очень плохой… Это называется самоубийство. Поль хотел умереть.
– Но почему?
– Не знаю. Это глупо… Нет, пульс улучшается. По-видимому, удастся его спасти…
После промывания желудка Поль продолжал лежать все так же неподвижно и безвольно, но лицо его несколько изменилось: глаза закрылись, губы сомкнулись, он выглядел спящим.
– Пульс все еще очень слабый, - сказал Мишель. - Сейчас я ему впрысну камфару. Пьер, объясни, зачем Поль глотал Т-24?
Пьер несвязно жестикулировал и мычал. Мишель внимательно слушал.
– Пьер не может говорить как люди, - объяснил он. - На него не хватило материалов. Но я его понимаю. Он говорит, что Полю все время было очень больно, он устал. И он не хотел, чтоб профессор его переделывал. Он» не хотел расставаться с Пьером. Говорил, что он любит Пьера.
Пьер усиленно закивал головой, тыча себя рукой в грудь.
– Что тут - инстинкт размножения или сходство характеров? - съязвил Раймон.
– Просто нелепость, - ответил спокойно Мишель. - Поль - неудачная модель, вот и все. На нем нельзя было проводить опыты с гормонами. Его действительно нужно переделать. Теперь профессор со мной согласится…
Пьер издал глухое злобное рычание и вдруг вцепился в горло Мишелю. Раймон и Роже еле оттащили его. Мишель потер горло и задумчиво посмотрел на Пьера, яростно бившегося в руках людей.
– Подержите его еще минуту, - сказал он и пошел за шприцем.
Пьера уложили на кушетку неподалеку от Поля. Мишель недоумевающе посмотрел на Раймона и Роже:
– Что с ними делается, не понимаю. Почему у всех сразу разладились тормозящие центры? Нельзя же все объяснить действием гормонных стимуляторов.
– Послушайте, Мишель, - сказал Раймон. - Вам не кажется, что дело тут не в каких-то центрах и стимуляторах? Просто они действуют как люди…
– Как люди? Не понимаю…
– А я вот понимаю! - заявил Роже. - Посиди я тут с недельку, да еще без всякой надежды выйти на волю, да еще ожидая, что меня переделают… Боже мой, я бы тут всю вашу лабораторию к черту разнес!
Мишель удивленно посмотрел на него.
– Нет, правда, - сказал Раймон. - Франсуа надоедает делать бесконечные расчеты, Поль измучен постоянной болью и слабостью, а к тому же не хочет разлучаться с Пьером…
– Но ведь если б не я, он бы никогда больше не увидел Пьера! Это нелогично! - запротестовал Мишель. - И, наконец, Пьер…
– А Пьер мстил вам за своего друга…
– Мстил? За друга? - недоумевающе повторил Мишель. - Не понимаю.
– Чего ж тут не понимать? - рассердился Роже. - Человек ты или не человек?
– Я думаю, что я не человек, - спокойно сказал Мишель. - Я только мозг.
Раймон и Роже молча переглянулись.
Когда поезд метро подходил к станции Распайль, Альбер поднялся.
– Выйдем на следующей станции, - сказал профессор Лоран, не глядя на Альбера.
С площади Данфер-Рошеро они свернули в лабиринт узких, кривых улочек. Альбер недоумевал - они шли вовсе не к лаборатории Шамфора, но не решался спросить.