– Я не понимаю, что на тебя нашло. Ты же всегда был доволен своим лицом.
– Я ошибался. Теперь я понял.
– Ты позавидовал Франсуа?
Мишель молчал. Потом он с усилием сказал:
– Почему вы утверждали, что я вечен? Это ведь неправда?
– Нет, правда. Тебя можно подновлять если не вечно, то очень долго.
– А кто будет подновлять? Разве вы сами - вечны?
– Другой, кто меня заместит, - после паузы сказал профессор Лоран. - Потом тот, кто заместит его.
Опять наступило долгое молчание.
– Но лицо они мне не переделают.
– Почему же? Пластические операции в хирургии разработаны блестяще.
– Они не захотят… Они будут меня демонстрировать так, с этим лицом-маской. А разве я не человек? Я бы доказал им…
– Ты думаешь, что я скоро умру? - спокойно спросил профессор Лоран. - Скажи правду, мне нужно знать.
Раймон похолодел, услышав четкий шепот Мишеля:
– Да, это возможно. Слишком вы истощены. Или во всяком случае вы долго проболеете, будете лежать в клинике… А я…
– Понятно… - прошептал профессор Лоран. - Все-таки, Мишель, объясни: зачем тебе другое лицо?
– Я хочу быть самостоятельным. Если у меня будет нормальное лицо, я смогу ходить по улицам, говорить с людьми, и никто не догадается, что я не как все.
– Мишель, ты же не знаешь жизни. Она очень сложна и трудна. Дело не только в лице. Тебя будут принимать за сумасшедшего: ведь ты не знаешь самых простых вещей, которые знает даже маленький ребенок.
– Я подготовлюсь. Я буду читать разные книги. Буду беседовать с вашими помощниками, ведь они знают жизнь. Сделайте мне лицо, прошу вас, очень прошу! Как мне просить вас? Стать на колени?
– Это ты в книге прочел, что становятся на колени?
– Да, мне Жозеф дает книги. Он хочет, чтобы я развивался.
Раймона пробрала нервная дрожь, он натянул одеяло на голову и некоторое время не слушал разговора. Потом он высунулся из-под одеяла и снова увидел бело-голубые и черные квадраты и кресты на полу и услышал шепот за ширмой.
– А если я умру, не докончив операции?
– Я сделаю все, чтоб этого не случилось.
Профессор Лоран долго молчал. Потом сказал:
– Иди спать, Мишель! Я постараюсь выполнить твою просьбу… Черт возьми, это ты тоже в книгах научился - целовать руки?
– Не знаю… кажется, нет…
– Иди спать. Я очень устал…
Альбер был потрясен. На побледневшем лице его четко проступили веснушки, он отчаянным жестом взъерошил волосы и проговорил, глядя в пространство:
– Он его убьет! Мишель его просто убьет! Это ужасно! Что же делать?
– Надо, по-моему, отговорить профессора от операции. Он и в самом деле не выдержит. Уж очень слаб, - сказал Раймон. - Потом, надо пригласить хорошего врача. Что этот Мишель понимает, в конце-то концов, какой у него опыт!
– Да я предлагал, - в отчаянии сказал Альбер. - Профессор категорически отказался.
– Я все же попробую, - сказал Раймон.
Профессор Лоран снова отказался.
– Пока не надо. Если Мишель в ближайшие два-три дня ничего не добьется, тогда…
Раймон недоумевающе пожал плечами.
– Разве можно в вашем состоянии экспериментировать над собой? - спросил он. - Почему не посоветоваться с опытным, знающим человеком? Разве Мишель…
– Бросьте, Жозеф, - нетерпеливо прервал его профессор Лоран. - Мишель знает, что со мной, а постороннему человеку этого не объяснишь. В этом вся штука. И, вдобавок, этот врач кому-нибудь расскажет, какой интересный случай ему попался, кто-нибудь заинтересуется, начнет соображать, докапываться, и тогда…
– Но если с вами что-нибудь случится?..
– Вот Мишель уверен, что ему удастся поставить меня на ноги.
Мишель, сосредоточенный и хмурый, утвердительно кивнул.
– А знаете, что мне пришло в голову? - сказал Раймон, когда они завтракали на кухне. - Этот Мишель, он пока нарочно не пускал в ход все известные ему средства. Он ведь хотел доказать профессору, что нужно лечиться, что в лаборатории оставаться нельзя. А теперь у него совсем другие намерения. Вот посмотрите, он в лепешку расшибется, чтобы поднять профессора на ноги.
– Ну, по-моему, вы слишком высокого мнения о способностях Мишеля, - возразил Альбер. - Он просто не решился бы на такие отчаянные эксперименты. Что ж, по-вашему, профессор Лоран ничего не понимает и покорно подчиняется Мишелю? Но я боюсь другого: сейчас, стараясь поднять профессора на ноги, как вы говорите, Мишель может перемудрить с гормонами и стимуляторами. А в теперешнем состоянии профессора это может оказаться для него гибельным. Вот тут уж трудно уловить границу между дозволенным и недозволенным. Но в одном профессор Лоран безусловно прав: даже самый хороший врач, не зная, что именно довело его до такого состояния, не сможет ему помочь.
– Вам виднее, - сказал Раймон, допивая кофе. - Я вас еще вот о чем попрошу: поговорите с Луизой, объясните, что ей там, наверху, делать нечего.
– А она хочет идти наверх?
– Не хочет, очень боится, но считает своим долгом дежурить около профессора. Объясните ей, что этого не нужно. Она все равно не выдержит там…
– Я ей сам объясню! - заявил Роже, молча слушавший весь разговор. - Меня она скорей поймет, будьте уверены!
Раймон пожал плечами и поспешно ушел. Роже ухмыльнулся, глядя ему вслед:
– Видел, какую мину скорчил? Ревнует!
– Ну зачем ты его дразнишь? - с упреком сказал Альбер.
– А что мне беречь его нервы? Пускай злится. Все равно он сукин сын, и Луизе с ним будет несладко. Знаю я таких. Он только о себе и думает.
– Брось ты! - сказал Альбер. - Вот привязался к человеку! Это ты ревнуешь, а не он.
– Охота мне была ревновать! Просто мне жалко бедную девочку… Ну, что у вас там новенького наверху?
– Ничего хорошего пока. Профессор очень слаб. Поль с Пьером невылазно сидят за ширмой и ото всех шарахаются. И, вдобавок, плохо с Франсуа. Операция прошла прекрасно, а теперь у него парализовано лицо, какие-то боли в горле, он еле говорит. Мишель делает ему электромассаж, но пока лучше не становится. Профессор очень огорчен - может сорваться демонстрация. А тут еще Мишель настаивает, чтоб ему сделали операцию…
– Мишель себе на уме. Конечно, если у него будет нормальное лицо, поди-ка разбери, что он за штука. Вот увидишь - все будут думать, что человек, только чудной немного… Послушай-ка, приятель… тут вот какое дело… - Роже подумал, поколебался. - Есть для нас обоих работа. В бистро, где работает Виго, требуется официант и судомой.
– Ты уходишь? - огорченно спросил Альбер.
– Только вместе с тобой! - заявил Роже.
– Ну, я-то не уйду, ты же знаешь. А тебе, конечно…
– Ладно, я просто так сказал. Знаю, что ты не уйдешь. Да и Луизу жалко. Но добром вся эта история не кончится, уж поверь мне… Черт нас понес мимо этого милого домика! Словно не было другой дороги на улицу Тальма!
– Может, ты все же пойдешь в бистро? - нерешительно спросил Альбер.
– Не задавай дурацких вопросов. Я же сказал. Будь что будет, авось выкрутимся.
Мишель наклонился над Франсуа. Тот лежал неподвижно, из-под парализованных, незакрывающихся век виднелись белки, лицо опухло и перекосилось.
– Франсуа, ты спишь?
Из-под век показались зрачки. Франсуа еле двигал губами.
– Не сплю. Болит голова. Болит горло. - Голос у него был сиплый, очень слабый.
– Прими лекарства. Вечером опять сделаю тебе электромассаж. Это должно скоро пройти. - У Мишеля был очень встревоженный вид.
Альбер тоже стоял и смотрел на Франсуа. Сейчас Франсуа совсем был похож на человека - правда, на тяжело больного, изуродованного болезнью; но в больнице и не таких встретишь. Альбер повернулся, чтоб уйти, и увидел Поля: он настороженно и угрюмо глядел на Франсуа, вытянув длинную худую шею. Кадык его дергался, словно он глотал, руки сжались в кулаки. Встретившись взглядом с Альбером, он отвел глаза.
– Что Мишель сделал с Франсуа? - спросил он сквозь зубы.
– Я же тебе говорил: операцию делал профессор.
– Нет. Профессор болен. Он не может делать операцию.
– Не болтай чепухи, Поль, - оказал профессор Лоран из-за ширмы. - Ты же хорошо знаешь, что никто, кроме меня, не может делать операцию.