Странный народ окружал Вамбери. Каждый старался казаться иным, чем был на самом деле. У многих дервишей были деньги, но они прятали их в подошвы туфель или зашивали в лохмотья и громче всех просили милостыню. Дервиши прикидывались больными, выбивали себе зубы, растравляли язвы, нарочно посыпали волосы пылью. Даже их одежда - ханжеская маска: подкладка заплатанных и грязных плащей у многих была из тончайшего шелка…
Хаджа Решид быстро учился в этой школе лицемерия. У него была привычка размахивать руками при разговоре, что на Востоке не дозволялось. Тогда он привязал руку, объявив, что она болит, и скоро избавился от этой опасной привычки. Когда кто нибудь запевал молитву, он громче всех подхватывал припев:
– О аллах, аллах!
По ночам, когда все засыпали, Вамбери, лежа в темноте, часами повторял жесты, мимику, разные позы, подмеченные за день у спутников.
И все таки эти первые дни он чувствовал себя страшно напряженно. Ощущение было такое, словно он голый и сейчас это все заметят. Его мог погубить каждый неверный шаг.
Однажды, забывшись, Вамбери начал машинально ходить взад и вперед по комнате. Громкий смех заставил его вздрогнуть. Все смотрели на него и указывали пальцами.
– Ты нездоров, хаджа? - сочувственно спросил один из дервишей. - Зачем ты не сидишь на месте, как все?
В другой раз, когда Вамбери, как обычно, проснулся после тревожного сна на грязном полу, его сосед наивно заметил:
– Ты храпишь совсем не так, как мы…
Вамбери спас чей то голос из дальнего угла:
– Да, так храпят в Константинополе… Я сам слышал.
Спутники считали, что он едет в Бухару с каким то тайным поручением от турецкого султана. Поэтому они прощали ему подобные «недостатки».
На седьмой день пути впереди сверкнуло синевой Каспийское море. Здесь дервиши сели в туркменские лодки и переправились в устье реки Атрек. По берегам ее тянулись заросшие камышом болота. В их зарослях путники несколько раз натыкались на свирепых кабанов, а однажды увидели на полянке двух тигров. Зарычав, они скрылись в камышах. По ночам не давали спать шакалы, забираясь в самый лагерь.
Неподалеку от дороги Вамбери набрел на занесенные песком развалины какой то древней стены с боевыми башнями. Местные жители говорили, будто стену эту построили всесильные духи - джинны - по приказу великого полководца Искандера Двурогого.
Раскопав песок у подножия башни, один туркмен нашел недавно громадный горшок с тонкими, как бумага, стенками. В горшке был какой то голубоватый пепел и золотые монеты. Заинтересованный Вамбери хотел продолжить раскопки. Но мулла строго запретил это, чтобы не разгневать джиннов.
Наконец остановились в одном туркменском ауле. Здесь пришлось ожидать несколько недель, пока соберется караван побольше. Вамбери часами бродил по округе, делая вид, что ищет целебные травы.
Поведение мнимого хаджи Решида начинало внушать подозрения, и один из старших спутников укоризненно сказал ему:
– Все мы просим подаяния и платим благословением. Почему ты не делаешь так же? Прими благочестивый вид и не забывай протягивать руку за милостыней…
Вскоре Вамбери пришлось выдержать еще одно испытание. Когда он сидел в палатке одного из богатеев аула, вдруг вошел белокурый человек с исхудалым лицом. Руки и ноги его были скованы цепью. Он оказался русским солдатом, взятым в плен во время одного из набегов на пограничный пост и проданным в рабство. Чтобы поиздеваться над ним, хозяин стал заставлять его целовать ноги у святого хаджи Решида.
Вамбери в ужасе отшатнулся, с болью смотря на пленника. Как поступить, чтобы не вызвать подозрений? Наконец он нашелся и, замахав руками, сказал:
– Нет, нет. Я сегодня совершил омовение и не хочу, чтобы меня касался неверный…
Майским утром двинулись в дальний путь. Караван сильно вырос, в него влились новые путники, и Вамбери было легче затеряться в этой пестрой толпе. Но кое у кого он все таки вызывал недоверие. Особенно донимал его один афганец, завзятый курильщик опиума.