Потом он был принят эмиром и благословил его.
– Ты пришел сюда издалека только для того, чтобы поклониться могилам наших святых? - спросил эмир. - Странно…
– Моя давняя мечта - увидеть знаменитую Бухару и славный Самарканд, - ответил Вамбери. - По этой святой земле следовало бы, как говорил шейх Джелал, ходить головой, а не ногами. Но я не умею ходить на голове и пришел сюда по дорогам дервишей.
– Как же ты бродишь по свету с хромой ногой? - удивлялся эмир.
– Твой славный предок - мир ему! - имел такой же недостаток, а завоевал весь свет, - сказал Вамбери, намекая на Тамерлана, «Железного хромца».
Эмир покачал головой, подозвал слугу и что то начал шептать ему на ухо. Тот поклонился и кивнул Вамбери на дверь. Пожелав эмиру благополучия, Вамбери последовал за слугой. Они долго шли по запутанным коридорам. Вамбери ждал, что они приведут его в темницу, но очутился в пустой комнате. Проводник исчез и долго не возвращался.
«Убежать?» - подумал Вамбери, озираясь по сторонам.
Скрипнув, отворилась дверь, и вошел слуга с узелком в руках. Это был подарок эмира - деньги и старый узорчатый халат…
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Новых милостей эмира Вамбери ждать не стал. Через несколько дней, в слезах простившись со своими спутниками по трудному путешествию, он покинул Самарканд. Несколько раз он оборачивался назад, пока не скрылись из глаз голубые купола старых мечетей и мавзолеев, тускло озаренные восходившей луной.
Теперь путь его шел на юг, в Афганистан. Опять пыль многих дорог шелестела под ногами, звенели колокольчики верблюдов, завывали вокруг дервиши. Вамбери видел веселые, полные птичьих голосов сады Карши, хлопковые поля, горные луга.
Впереди каравана ехал чернобородый веселый узбек. Он оставил дома молодую жену и поэтому все время пел тоскующие любовные песни:
Вдали от дорогой сердце подобно стране без владыки.
А страна без владыки - как тело без души…
Что пользы в теле без души, о мусульманин?
Оно подобно черной земле без душистых роз…
Они ехали час и другой, а он все выводил тонким, рыдающим голосом:
Черная земля без душистых роз - как темная ночь без лучистой луны…
Темная ночь без лучистой луны похожа на мрак, в котором нет никакого источника жизни…
Песня, казалось, не имела конца. И такой же бесконечной была дорога, по которой шел караван.
Города вставали перед ними в облаках пыли, как призрачные видения, и оставались позади. Сегодня Вамбери купался в ледяной быстрине Мургаба, а через два дня радовался, встретив после долгого перехода колодец с лужицей соленой воды на дне.
Он благословлял встречных и принимал от них подаяния. Его палило солнце, но Вамбери не унывал: все ближе был конец пути, все ближе становилась родина.
Он рано начал радоваться. В одну из ночей чуть не прервался навсегда его трудный путь.
Караван остановился на ночлег возле каких то развалин. Усталый ученый, забыв об осторожности, лег возле полуразрушенной, еще теплой от дневного зноя стены.
Проснулся он глубокой ночью от дикой боли в ноге. Казалось, в нее впилась целая сотня ядовитых иголок. Боль была так сильна, что Вамбери закричал.
На крик подбежал старый туркмен, спавший неподалеку.
– Бедный хаджа, - пробормотал он, качая головой. - Тебя укусил скорпион. А они особенно ядовиты в здешних проклятых местах да еще в жаркие дни сартана (Сартан - август).
Старик туго перевязал укушенную ногу шнурком и начал высасывать яд из раны. Когда он устал, его сменил другой сердобольный дервиш. Потом на рану наложили две повязки, и старик сказал философски:
– Утром мы узнаем, что угодно аллаху. Ты простишься или с болью, или с нашим суетным светом…
До утра Вамбери метался в жару и кричал от боли. Она делалась все сильнее, словно жгла огнем. Страдания становились так жестоки, что Вамбери начал биться головой о землю. Спутники привязали его к дереву, и он потерял сознание.
Очнулся Вамбери, когда солнце поднялось уже на высоту копья. Он страшно ослабел, но был жив, жив!
– Ты воистину святой человек, хаджа, - с уважением сказал старый туркмен. - Видишь, как милостив к тебе аллах?
Еле держась в седле, Вамбери, радуясь своему спасению, даже начал напевать итальянские арии. Слушая незнакомый красивый язык, спутники дивились мудрости и святости хаджи Решида.