Люди стояли на краю ледника. Ветер сталкивал их вниз, туда, где бушевало море, откуда взлетали брызги и пена, холодная, как снег.
Сходов помнил лицо Жени в тот момент. Оно было растерянным, почти испуганным. Его чуть расширенные глаза провожали айсберг, который уплыл к двум другим ледяным горам, стоявшим вдалеке, как на рейде.
Темное в наступивших сумерках море угоняло ледяную глыбу все дальше и дальше, отнимая у людей последнюю надежду на возвращение топлива…
На горизонте показалась нежная и грустная заря, напоминавшая о том, что где-то в мире есть солнце.
– Как же будем жить? - наивно спросил Женя.
– О печке, брат, теперь забудь, - сказал Анисимов и улыбнулся. Потом сдвинул шапку на лоб и почесал затылок.
– «Седова» надо вернуть. Пошлите ему радиограмму, - взволнованно проговорил Женя.
Сходов сухо оборвал его:
– Мы не можем рисковать кораблем… Анисимов, - повернулся он к механику, - хватит на зиму двух бочек бензина, чтобы заряжать аккумуляторы для рации?
– Я и то прикидываю, Василь Васильевич. Должно хватить… если на голодной норме.
Женя, пряча от ветра лицо, пошел к дому. Дом был просторный, с большой комнатой, где стояли пианино и шкаф с книгами, из которых Женя отобрал все томики стихов. Под окнами укреплены батареи центрального отопления. Сюда когда-то поступала теплая вода из бака, вмазанного в кухонную плиту.
Когда в кухню вошли Сходов и Анисимов, Женя стоял около плиты. Он не мог примириться с мыслью, что целый год не увидит огня.
– Василий Васильевич, - сказал он. - Я сейчас слушал музыку из Москвы. Все не верится, что это так далеко… Может быть, попросить самолет? Он сбросит топливо.
– Слушай, Юровский, - холодно сказал Сходов, - советские полярники не раз оказывались в таком же положении, как мы. На острове Врангеля наши зимовщики пожелали остаться зимовать, хотя топлива там не было. Вспомните папанинцев, седовцев. У нас есть спальные мешки. Мы, советские полярники, не станем вызывать целую эскадрилью самолетов, чтобы они доставили нам уголь…
Женя, опустив голову, слушал начальника. Он безгранично верил в могущество советской страны и не понимал, почему надо отказаться от посылки самолета.
Анисимов вполголоса объяснил Жене:
– Слушай, ты пойми… Я во время войны бортмехаником на самолете был. Я знаю, что значит летать в полярную ночь по необорудованной трассе. Это огромный риск, геройство. Самолет нужно направлять радиопеленгом. А у нас пеленгатора нет. Твоя «радюшка» для этого дела не годится.
Женя больше не говорил о самолетах. Он изо всех сил старался переносить лишения так же стойко, как это делали его товарищи. Сходов молча наблюдал за ним. Он видел, как юноша самоотверженно днем и ночью в положенный срок в любой мороз шел на метеоплощадку и, возвращаясь оттуда, безропотно мерз в холодной рубке.
И вот теперь Женя лежал перед Сходовым в промерзшей комнате и надрывно кашлял. Тепло могло спасти ему жизнь, а тепла не было! Сходов думал о том, как помочь товарищу.
Анисимов посмотрел на Сходова, на Женю, потоптался на месте, потом, как был в полушубке, вышел из дому.
Дверь из сеней едва открылась - на нее навалился ветер:
«Экая силища», - подумал Анисимов.
Колючий снег ударил в лицо. Пришлось встать к ветру спиной. И почему-то вспомнилось, как дует ветер от пропеллера, когда запускают мотор самолета.
Сколько миллионов, миллиардов пропеллеров должны были бы работать, чтобы создать этот несущийся с дикой силой поток воздуха? Или сколько пропеллеров закрутилось бы, если поставить их на пути ветра?
– Эге… - сказал сам себе Анисимов и пошел в машинное отделение.
Он долго смотрел на бочку с бензином, к чему-то примеряясь, прищуря глаз.
– Помрет ведь Женька-то… - сказал он и снова пошел в дом.
– Эх, ветрище на улице… - неопределенно начал он, вернувшись в радиорубку.
– Восемь баллов, - кратко ответил Сходов.
– Да… то пять, то восемь. Меньше не бывает. - Анисимов сел на табуретку. - Силища какая… А что, Василь Васильевич, если хоть крошечную часть этой силы в тепло превратить? - и, рассмеявшись, механик пнул носком валенка батарею отопления.
– Оставьте праздные разговоры. Ветряные двигатели делают на хорошо оборудованных заводах, - сказал Сходов и поправил на больном кухлянку.
Анисимов заерзал на табурете.
– Во время войны мне довелось на парашюте с подбитого самолета спрыгнуть. Я тогда ногу сломал, меня партизаны подобрали. Я у них потом сапером был.
– Ну и что же?
– Научили меня насчет… подручного материала. Я и думаю, из бензиновой бочки можно сделать ветряк.