Но не только это совсем сбило меня с толку. Меня больше всего возмутило не то, что он вообще заговорил, хотя это было ему не положено, поскольку он мертвый, а то, что он обращался ко мне так невежливо, чуть ли не грубо. В народной школе нам не разрешали употреблять такие грубые слова, там нас учили выражаться пристойно, но младенчик ведь никогда в школу не ходил.
И тогда я опомнился. Не из-за чего тут беситься. Я же и сам ответил ему не слишком вежливо, не спохватился.
Я долго разглядывал этих двоих, сидевших у каменной стены.
Они молчали. Мое возмущение постепенно улеглось. Но еще долго после того, как возмущение улеглось, я чувствовал, как сильно бьется сердце. Я понял, что мне все это приснилось, во сне он говорил со мной, грубо говорил; мне, стало быть, приснился страшный сон, но я еще не чокнулся.
Я в шутку бросил в младенчика маленький камешек, который попал в цель, и младенчик вздрогнул, как бы упрекая меня, и я тут же пожалел о сделанном.
И только тогда я вспомнил, чтó он мне сказал. Кто-то ждет меня у лаза в пещеру.
Капитан Немо сидел у пещеры, справа, и сидел там уже давно, это я заметил, потому что, когда он встал, я увидел, что сзади у него мокро от ночной росы.
Я сразу же попросил прощения за задержку, но он движением руки велел мне замолчать.
Уже наступило утро, над долиной висел туман, озера не видать. Его лицо тонуло в тумане и было такого же цвета. Я почувствовал нечто вроде торжественности, глядя на него.
Он что-то держал в руке.
— Зайди, — пригласил я его, но капитан Немо отрицательно помотал головой. Он только хочет кое-что сообщить мне.
Мы сели на землю.
Он беспокоился обо мне, объяснил он. Спасение задерживается; в обычных случаях он мог бы провести сигнальный провод, следуя за которым я добрался бы до следующего послания, но на это нет времени. Меня в деревне ищут, но ищут не там. Никто ведь не знает о пещере мертвых кошек, кроме нас троих — то есть Юханнеса, капитана Немо и меня самого. И поскольку я сейчас не имею возможности объявиться, важно снабдить меня одеждой и провиантом. Пока еще стоит хорошая погода, сказал он, но лето на исходе, на носу сентябрь, и тогда холод проберет до костей.
Меня надо экипировать.
На какой срок, спросил я. Он не дал мне прямого ответа, а протянул кусок материи, который принес с собой. Материи на платье. Я тогда поинтересовался, каким образом кусок материи убережет меня от холода в те ночи, когда холод пробирает до костей, но он сперва весело рассмеялся, потом опять посерьезнел и велел мне перевернуть материю, чтобы я увидел узор.
Я послушался.
К своему изумлению, я узнал ту самую материю, с тюльпанами, из которой Ээва-Лиса когда-то сшила себе платье. Я спросил, откуда у него эта ткань. Мне дала ее Ээва-Лиса, ответил капитан Немо. Она знает, где я? — спросил я. Знает, ответил он. А где она сама? — спросил я. Этого я тебе сказать не могу, ответил он, но она передает тебе привет и просит ей верить.
Я завернулся в материю. Капитан Немо мне помог. Мы тщательно проследили, чтобы тюльпаны на материи, накинутой на мои плечи, росли вниз головой.
Я изложил капитану Немо ситуацию в отношении спасенного имущества и припасов, которые у меня еще остались.
Буханка. Морские сухари (4 шт.). Бутылка с водой, маргарин, нож, девять кусочков сахара и банка мелассы, заполненная приблизительно на одну треть. Я перечислил провиант и попросил совета. Он подумал и потом сказал, что мне потребуется его помощь. Следующей ночью он принесет новые припасы, заявил он. До тех пор мне придется питаться собственными запасами.
В карманах его куртки было несколько кусочков сахара и два кровяных хлебца.
Я спросил, где он достал кровяные хлебцы: я никогда прежде не видел капитана Немо с такой колбасой. Он на это ничего не ответил, но сказал, что плесень с одного бока колбасы легко соскоблить ножом, вот и нож пригодится. Тогда я спросил, где он собирается найти новые припасы. Он ответил, что в сарае Альфреда Шёгрена есть лепешки, а поскольку сарай стоит у опушки леса, он следующей ночью намерен тайком туда пробраться и взять лепешки так, чтобы его никто не заметил.
Ты хочешь украсть! — воскликнул я в ужасе. Нет, ответил он, но ты в большой беде, я — твой благодетель, поэтому я вынужден так действовать.
Надо, чтобы кто-то сжалился над тобой, сказал он. Я согласно кивнул.
А он продолжил: В одну из ближайших ночей я приду к тебе с твоим другом. Который тоже сможет помочь тебе. — С кем? — спросил я, с Ээвой-Лисой?
Нет, ответил он. С другим другом. Но теперь хватит задавать вопросы.