– Помню, я сидел там же, где вы сейчас, – сказал один восьмиклассник, свесив ноги со сцены. Он был не из Мартинвилла, и Эван его не знал. – Мне казалось, что тут все большое и странное. Но, поверьте, вам тут скоро понравится. Вам жалко свою школу? А мне теперь жалко, что надо уходить отсюда.
Этот паренек умел говорить о чувствах и не стесняться. Как Рейф. Эван сидел во втором ряду и жалел, что у него так не получается. Он обратил внимание на ноги восьмиклассника: очень длинные и покрытые волосками. Неужели и у него самого через три года будут волосатые ноги? Думать об этом не хотелось. В следующем году школьный автобус будет забирать Эвана у самого дома. Никаких больше прогулок по любимой дороге, некогда будет думать и жевать домашние яблоки.
Внезапно все вокруг громко застонали. Видимо, Эван что-то пропустил. Он повернулся к Рейфу.
– Что случилось?
– В средней школе не бывает большой перемены, – сказал Рейф. – Представляешь? Совсем не бывает!
По дороге домой даже мистеру О’Нилу показалось, что в автобусе слишком тихо.
– Давайте играть в города и штаты! – предложил он. И дети по очереди стали выкрикивать названия:
– Аризона!
– Алабама!
– Арканзас!
– Сиэтл!
Пока автобус ехал в гору, Эван глядел в окно. Наконец показался Мартинвилл. Сверху было видно все: зеленый сквер, три прямые дороги, расходившиеся от него, школу, городское собрание, Исторический музей, магазины, большие здания в центре. У Эвана опять заныло в груди – как будто предстояла разлука с домом. Его взгляд скользил по знакомым строениям, а сердце тоскливо сжималось.
– Видишь? Она была вот тут. – Рейф указал куда-то углом открытки.
– Что здесь было?
– Городская библиотека!
Эван проследил глазами за открыткой. Между городским собранием и музеем, чуть сзади, был… пустырь. Большой пустырь, заросший травой и кустами.
Мальчик подался вперед, надеясь рассмотреть следы библиотеки. Но тут дорога пошла вниз с холма и деревья заслонили город.
– А ты всегда знал про библиотеку? – спросил Эван.
Рейф кивнул.
– Ага. Но я про нее как-то не думал, понимаешь? Родители мне запрещают туда ходить.
– Они тебе все запрещают, – буркнул Эван почти грубо.
– Это точно, – вздохнул Рейф.
– Я до сих пор по ней скучаю, – донеслось до мальчиков с переднего сиденья. Говорил мистер О’Нил. – Отличная была библиотека. С башенкой и шпилем. С большими синими дверями. Балкон там был скрипучий. А библиотекари – лучшие в мире!
– А почему она сгорела, мистер О’Нил? – спросил Рейф.
Вокруг них ребята до сих пор играли в города и штаты.
– Миссисипи!
– Иллинойс!
– Сан-Франциско!
Мистер О’Нил выглянул из-за спинки кресла. Вид у него был удивленный.
– Никто не знает, почему случился пожар.
Эван с Рейфом переглянулись.
– Странно, правда? – сказал Рейф. – Может, из-за молнии?
– Нет. Не из-за молнии, – мистер О’Нил замялся и почему-то кинул взгляд на Эвана.
Взгляд был какой-то странный.
– Огонь вспыхнул в подвале, – сказал он наконец. – Но никто не знает почему. Из-за чего. То есть, я хочу сказать, никто не виноват. Это уж точно.
– Почему вы так уверены? – спросил Рейф.
– Это была прекрасная библиотека, – сказал мистер О’Нил вместо ответа. И повернулся к мальчикам затылком.
– Нельзя говорить «Филли», – пожаловался кто-то в задних рядах. – Надо полностью: «Филадельфия». Ты хочешь подсунуть мне город на «и», а они уже все были!
И тут школьники хором начали вспоминать города на букву «и», которых еще не было, и в салоне опять стало шумно и весело.
Когда автобус заехал на школьную стоянку, там уже дожидались родители Рейфа. Мальчик помахал им из окна, и не успел он сойти по ступенькам, как мама кинулась его обнимать – словно Рейф уезжал не на полдня, а на неделю.
– Ну как? – спросил папа Рейфа.
– Нормально съездили, – ответил тот и помахал на прощание Эвану.
Вообще-то, на стоянке собралась целая толпа родителей, но Эван даже не думал искать своих. Его с третьего класса никто не провожал в школу и обратно.
Но вдруг он услышал голос Рейфа:
– Эван, гляди! Там твой папа! – И мальчик указал куда-то через улицу.
Отец Эвана стоял под деревом, в сторонке от других родителей. Плечи у него чуточку сгорбились, как будто под ветками было тесновато.